Желтые обои, Женландия и другие истории

Что же касается Терри и Алимы, то мне жаль и очень стыдно. Конечно, можно и ее отчасти винить. Она не была таким тонким психологом, как Элладор. Более того, мне представляется, что у нее имелись уходящие вглубь времен затаенные атавистические черты более ярко выраженной женственности, которые не проявлялись, пока Терри не вызвал их к жизни. Но все мною сказанное не оправдывает его. Я не до конца понимал характер Терри. И не мог понять, будучи мужчиной.

Конечно, он находился в том же положении, что и мы, только с некоторыми оговорками: Алима, чуть более соблазнительная и гораздо менее способная как психолог-практик; и Терри, в сто раз более требовательный плюс во столько же раз менее разумный.

Очень скоро их отношения обострились. Сначала я думал, что когда они были вместе — она в своей великой надежде на продолжение рода, а он в своей великой радости победителя, — Терри вел себя бесцеремонно. Вообще-то я знаю это из того, что он говорил.

— Не надо меня увещевать, — как-то бросил он Джеффу незадолго до свадебной церемонии. — Не было еще женщины, которой бы не нравилось, что ее подчиняют. Все твои слащавые разговоры яйца выеденного не стоят — уж я-то знаю.

Потом он замурлыкал под нос:

— «Я развлекался, где можно,
И видел я много дев разных,
А если прошел ты и желтых, и черных,
То белых познать — это очень несложно».

Джефф тотчас развернулся и вышел. Я тоже немного забеспокоился.

Бедняга Терри! Все, что он знал, в Женландии ему никак не помогло. Он привык брать и считал, что так и нужно действовать. Он искренне верил, что женщинам это нравится. Но только не уроженкам Женландии! Не Алиме!

Я как сейчас вижу ее — в один из дней через неделю после свадьбы она направляется на работу широкими решительными шагами, упрямо сжав губы и держась поближе к Элладор. Ей не хотелось оставаться наедине с Терри — это было очевидно.

Но чем больше она его избегала, тем сильнее он ее желал. Вполне естественно.

Терри закатил жуткий скандал касательно их раздельного проживания, пытался запереть ее у себя в комнатах, пытался остаться у нее. Но тут она резко и четко обозначила грань.

Как-то раз ночью он вышел на улицу и принялся вышагивать взад-вперед по залитой лунным светом дорожке, бормоча под нос ругательства. Я тогда тоже отправился прогуляться, но был в совершенно другом настроении. Услышав его проклятия, вы бы не поверили, что он вообще любит Алиму. Вы бы решили, что он гоняется за ней, как за добычей, чтобы поймать и подчинить.

Думаю, что, благодаря всем описанным мною различиям, они растеряли возникшую между ними вначале общность взглядов и больше не могли встречаться в спокойной обстановке, находясь при этом в здравом уме. Также мне кажется — это чистый домысел, — что ему удалось вывести Алиму из себя, за пределы благоразумия и здравого смысла, а затем, возможно, ее чувство стыда и реакция на случившееся заставили девушку ощутить горькое разочарование.

Они ругались, ругались по-настоящему, и после того, как пару раз помирились, похоже, разошлись навсегда: Алима вообще не желала оставаться с ним наедине. Не знаю, вероятно, она немного нервничала, однако уговорила Моадин приехать и поселиться по соседству с ней. Также она добилась, чтобы во время работы ее сопровождала крепкая помощница.

У Терри были свои мысли на этот счет, как я уже пытался объяснить. Позволю себе предположить, что он считал, что вправе поступать так, как поступал. Возможно, он даже убедил себя, что делает лучше и для нее. Как бы то ни было, однажды вечером он спрятался в спальне жены…

Уроженки Женландии не боятся мужчин. Откуда взяться таким страхам? Они никоим образом не боязливые. Они все сильные и атлетически сложенные. Отелло не смог бы задушить Алиму подушкой, словно мышь.

Терри применил на практике свою излюбленную теорию о том, что женщины любят подчиняться грубой силе. Обуянный гордыней и страстью, уверенный в своей мужественности, он попытался покорить и эту женщину.

Ничего не получилось. После Элладор рассказала мне обо всем более-менее связно, но в ту ночь мы услышали оглушительный шум борьбы и голос Алимы, зовущий Моадин. Та жила рядом и тотчас пришла на помощь, за ней последовали одна или две более сильных и крепких женщин.

Терри метался по комнатам, как безумный. Он бы шутя убил их — по его собственным словам, — но не смог. Когда он занес над головой стул, одна женщина рванулась и перехватила его, еще две резко бросились на него. Всего несколько секунд понадобилось, чтобы связать Терри по рукам и ногам, а затем, из острой жалости к его бессильной ярости, дать ему наркоз.

Алима пребывала в холодном бешенстве. Она хотела, чтобы Терри убили — именно так.

Состоялся суд под председательством местной Много-родительницы, и Алима, которой не нравилось подчиняться грубой силе, изложила суть дела.