Желтые обои, Женландия и другие истории

В суде нашей страны Терри, конечно, признали бы «в своем праве». Но мы находились не в нашей стране, а в их. Похоже, там соотнесли тяжесть преступления с его возможным влиянием на будущее отцовство, и Терри счел неприемлемым даже отвечать на подобную формулировку обвинения.

Один раз он сорвался и в совершенно недвусмысленных выражениях объяснил, что они не в состоянии понять мужские чаяния и желания, мужскую точку зрения. Он называл их евнухами, гермафродитами, бескровными и бесполыми существами. Заявил, что они, конечно же, могут убить его — как это могут сделать кучи насекомых, — но он все равно их презирает.

А непреклонные и неумолимые матери, похоже, никоим образом не возражали против его презрения.

Суд шел долго, на нем всплыло множество интересных фактов касательно их отношения к нашим привычкам, и через некоторое время Терри вынесли приговор. Он ждал со свирепым и дерзким видом. Приговор гласил: «Ты должен отправиться домой!»

Глава 12 Изгнание

Все мы намеревались однажды вернуться домой. Мы никоим образом не собирались задерживаться так надолго. Но когда дело дошло до высылки и выдворения за «неподобающее поведение», никому из нас это не понравилось.

Терри прямо об этом заявил. Он открыто демонстрировал глубочайшее презрение к наказанию, к суду и прочим особенностям «этой недоделанной страны». Однако он знал, и мы вместе с ним, что в любой «доделанной» стране с нами не обошлись бы так мягко и снисходительно, как здесь.

— Если бы за нами отправились согласно оставленным нами инструкциям и координатам, все обернулось бы совсем иначе! — говорил Терри. Позже мы выяснили, почему спасательная партия не поспешила на выручку. Все наши тщательно составленные инструкции сгорели во время пожара. Мы могли бы погибнуть в Женландии, а дома никогда бы не узнали, где мы находимся.

Теперь Терри все время содержался под стражей как особо опасный преступник, обвиненный в том, что тамошним обитательницам представлялось непростительным грехом.

Он потешался над их холодным ужасом.

— Сборище старых дев! — называл он их. — Они тут все старые девы, дети или не дети. Они ничегошеньки не знают о Сексе.

Когда Терри говорил о Сексе с очень большой буквы, он, естественно, подразумевал мужской секс с его особыми ценностями, будучи убежденным в его «жизненной силе», с улыбкой игнорировал истинный жизненный процесс и выстраивал понимание противоположного пола и отношения с ним лишь на основе своей точки зрения.

С момента начала жизни с Элладор я научился совсем по-иному смотреть на эти вещи. Что же до Джеффа, то тот настолько «Женландизировался», что стал несправедлив к Терри, который исходил желчью в своем заточении.

Моадин, суровая и сильная, грустная и терпеливая, как мать слабоумного ребенка, постоянно наблюдала за Терри вместе с другими женщинами, которые находились рядом, чтобы в случае чего предотвратить очередную вспышку ярости. У него не было оружия, и он прекрасно понимал, что вся его сила ничего не стоит по сравнению с этими непреклонными и спокойными стражницами.

Нам разрешили свободно посещать его, однако Терри располагал всего одной комнатой, выходящей в небольшой садик, обнесенный высокой стеной, где он жил и мог совершать прогулки, пока шли приготовления к нашему отъезду.

В путь отправиться должны были трое. Терри — потому что ему предписали. Я — потому что двум мужчинам надежнее и безопаснее лететь на биплане и преодолеть большое расстояние до берега океана. Элладор — потому что одного меня она не отпустила бы.

Если бы и Джефф решил вернуться, то Селис отправилась бы вместе с ним, поскольку они стали неразлучными влюбленными. Однако Джефф не имел ни малейшего желания куда-то ехать.

— С чего бы мне хотеть вернуться в шум и грязь, в пороки и преступность, в болезни и вырождение? — спросил он у меня с глазу на глаз. При женщинах мы никогда не говорили на подобные темы. — И Селис бы я не взял с собой ни за что на свете! — возражал он. — Она же умрет! Умрет от ужаса и стыда, увидев наши трущобы и больницы. Как ты можешь идти на такой риск с Элладор? Тебе нужно тактично ей об этом рассказать, прежде чем она примет окончательное решение.

Джефф был прав. Мне следовало гораздо откровеннее, чем раньше, поведать ей обо всем, чего мы должны стыдиться. Однако очень трудно преодолеть непонимание и все различия между их жизнью и нашей. Я попытался.

— Послушай, дорогая, — сказал я ей. — Если ты и вправду хочешь отправиться со мной ко мне на родину, тебе нужно заранее быть готовой ко многим потрясениям. Моя страна — не такая красивая, как ваша. Я о городах, о цивилизованной ее части. Конечно же, дикая природа прекрасна.