Желтый

– Спасибо, – говорит он. – Картошка уже начищена, полная миска. Просто места на плите не хватает. Через пять минут суп сниму, и будет тебе картошка… Кстати, нас обоих можно поздравить: сами не заметили, как перешли на ты.

– И правда, – улыбается Люси. – Причем я первая начала, хотя у меня, просто в силу обеих профессий, «вы» натурально встроено в автопилот. Но когда такая голодная, не до условностей, все люди братья. А ты – самый главный брат, выдаешь еду!

Она еще что-то хочет сказать, но тут ее взгляд падает на потолок, и вместо продолжения разговора получается только «Ой!» Естественная реакция. Все завсегдатаи на каком-то этапе через это проходят. Собственно, ради этого Иоганн-Георг и лезет на потолок, когда в кафе собирается много народу. Для него эти «ой» слаще, чем любой пирог. Натурально же питается когнитивными диссонансами, без них вконец исхудает, – весело думает Тони. А вслух говорит:

– Тоже мне новость. А то ты раньше не видела, как он там спит.

– Просто пока мне только снилось, как я сюда захожу, это казалось нормальным, – объясняет Люси. – Как и многие другие странности, вроде того, что любой твой клиент может внезапно превратиться в волка или ворону. Но довольно непросто привыкнуть к этому наяву!

– К оборотням я и сам долго не мог привыкнуть, – шепотом, чтобы другие клиенты не слышали, признается ей Тони. – Но не к тому, что они превращаются, это как раз ничего. А к тому, как ловко орудуют вилками и ножами. И между делом критикуют форму бокалов, которые якобы не подходят для десертного вина! То есть о существовании специальных бокалов для сотерна я впервые в жизни услышал именно от лесного оборотня, прикинь.

Люси смеется, и тогда с потолка раздается грозный укоризненный глас: «Тихо! Если меня сейчас какая-нибудь зараза разбудит, всем трындец!»

Все присутствующие, включая кота и Тони, одновременно вздрагивают и умолкают. Но спящий мечтательно улыбается и переворачивается на другой бок. Теперь, когда ясно, что пронесло, можно снисходительно улыбнуться – спи, мое Ктулху, усни! – и вернуться к застольным разговорам, помогающим скрасить томительное ожидание супа, ради которого – сейчас все в этом совершенно уверены – и затевалась когда-то жизнь на земле.

Тони разливает Немилосердный суп по тарелкам, режет картошку соломкой, делит остатки глинтвейна между Карой и ее подружкой, которые только вошли и выглядят так, словно перед этим сутки хранились на льду, трагическим голосом объявляет: «Все, мускат закончился, можно сделать обычный глинтвейн, из красного, с перцем и апельсинами, варить?» – с удовольствием слушает дружное «ДААААААААА», от которого стены трясутся, льет в кастрюлю вино, перемешивает картошку; в общем, в хорошем темпе вечер идет.

Замотался и не сразу заметил, что с потолка свисает рука. И не просто свисает, а с требовательным выражением… ну, предположим, лица. То есть у самого спящего лицо сейчас вполне безмятежное, зато у его руки оно требовательное, нетерпеливое и кажется даже взволнованное. Вот интересно, о чем может волноваться рука? – думает Тони, но профессиональный опыт ему подсказывает: это – заказ. Впору возмутиться: что за дела? Сам уснул, не дожидаясь ужина, вот и ешь там, что сумеет тебе присниться. Ну или пей. А не приснилось, так просыпайся, я, между прочим, уже по тебе соскучился, хотя как это в моем положении возможно технически, сам не пойму. Но все тот же профессиональный опыт подсказывает: сейчас не время для споров. Что-то серьезное там происходит. В общем, раз требует, дай. Например, бутылку. Когда не знаешь, чего человеку надо, бутылка точно сойдет.

Тони лезет в буфет, наугад, не глядя, достает оттуда бутылку, сует в протянутую руку и только в самый последний момент понимает, что натворил. Ну то есть как – натворил. Ничего ужасного не случилось, просто отдал ту самую единственную настойку, которую твердо намеревался зажилить, потому что планировал распить ее при случае с Тони Куртейном. Все-таки результат единственной увенчавшейся успехом попытки заключить в бутылку луч света их Маяка. Поймать его гораздо трудней, чем солнечный, а удержать, казалось, вообще невозможно, пока не нашел специальную бутылку из непрозрачного темно-синего стекла, и тогда у него наконец-то все получилось. Пока – всего один раз.

Ладно, – думает Тони, – ты всегда был везучий, чего уж теперь. А я еще раз попробую. Один раз получилось, на второй будет только проще. Никуда от меня не денется этот луч.

«Вот спасибо! За это с меня причитается. Класс!» – восхищается спящий, не наяву, а там у себя во сне. Но Тони все равно его слышит, хвала профессиональному опыту. Ему очень часто приходится со спящими говорить.

– Только бутылку не потеряй, – вслух говорит Тони. – Здесь стекло специальное, чтобы лучи не сбежали. Не представляю, где еще такую найду.