Желтый мокасин для любовника. Веселые рассказы

– Нет, ну ты прикинь! Эта корова ничего посчитать не может! Я ей три раза сказала! Потом по пунктам написала! Сдает отчет – караул! Полный! У нее даже изменения в неконтролирующей доле стоят в другой графе! Вот как так можно?

– Да ладно! – улыбается мужик. – Забудь! Посмотри – вон Нотр-Дам виднеется…

– Ага. И главное – это у нее не первый раз! В прошлом квартале…

– Леночка! А давай за Париж выпьем! Город любви! И мы тут, вдвоем…

– Давай!

Чокаются. Огни Эйфелевой башни суматошно несутся ввысь, как пузырьки от шампанского. Мужик наклоняется и целует даму через стол. Та в истоме прикрывает глаза. Открывает:

– И ведь что обидно! Я за нее каждый раз отчет переделываю! А зарплата одинаковая! Ну хоть проводку дебитуемого объекта можно же нормально сделать, а?

Мужик скрежещет зубами.

Нет, никто не любит работу так, как любим ее мы!

Разные разности

Сила искусства

Была у нас во Владивостоке драматургесса. Женщина экстравагантно-творческая, нервно-выпивающая, ничем, кроме своих сумасбродных пьес, не интересующаяся. Ко мне в редакцию она иногда забегала жаловаться на несправедливость судьбы и низменную грубость всего сущего. Вот заскакивает:

– Нет, какая он сволочь! Какая сволочь!

– Да кто?

– Этот! Режиссер! С радио! Или с телевидения? Не поняла. Но каков негодяй!

– Да что он сделал?

– Нагло обманул! Воспользовался! Я такая доверчивая! А кругом – одни мерзавцы. Ну, ты знаешь. Я тебе рассказывала.

– Так что произошло?

– Ну, знакомлюсь я с ним в театральном буфете. Я в нашем театре больше 15 минут не выдерживаю – иду за коньяком в буфет. А тут этот. Говорю: не угостите даму коньяком? Угощает. А пьесами, спрашиваю, не интересуетесь? Я вот гениальную написала. Да оценить некому. А он говорит: я как раз режиссер, могу помочь. И приглашает к себе на квартиру. Почитать ему вечером пьесу. Я прихожу. Нет, ну надо было догадаться, когда он мне еще в прихожей на мою папку показал и спрашивает:

– А это что?

– Как что? Пьеса! Называется «Семь снов Акутагавы». Про японского писателя – знаете такого? Я ее сейчас буду вам читать!

Ну, он тут заметался: давайте сначала вина выпьем, то, се. Я вина выпила. Пьесу раскрыла. Читаю. Вижу: не слушает. Я, говорит, лучше лежа текст воспринимаю. Не могли бы мы для чтения прилечь? Ну я что? Я свою пьесу в любом положении прочитаю. Ложимся. Начинаю читать. Все как положено.: «Семь снов Акутагавы.» Сон первый…» А этот мерзавец! На третьем сне он попытался мной овладеть. А на пятом – позорно заснул! Нет, нет больше настоящих знатоков искусства…

Как я обманула завлита Таганки

В советские времена попасть на Таганку было трудно. А на «Мастера и Маргариту» – совершенно невозможно. Две запретные фигуры – Булгаков и Любимов. Первая в мире постановка мистического романа. Лучшие актеры. И слушок-разговор (интернета-то не было, новости передавали старинным дедовским способом), что Шацкая там раздевается. Совсем (и это в эпоху, когда разглядывание запретного «Плейбоя» приравнивалось к контрреволюции). Словом, сюда ломилась вся светская и чиновничья Москва.

Я была студенткой журфака из Владивостока, повернутой на столичном театре. И считала себя виртуозом прохода на шумные спектакли: я лучше всех московских жучков знала, у какого театра где именно надо стоять. Для особых случаев у меня было просроченное и собственноручно продленное удостоверение «Камчатского комсомольца», где я проходила практику. С ним я пробивалась к окошку администраторов или хватала за руки актеров у служебного входа: чтобы провели.

Но с «Мастером и Маргаритой» о всех этих трюках следовало забыть. За несколько часов до спектакля театр оцепляла конная милиция, и сквозь заградительные турникеты пускали только обилеченных счастливчиков. А найти лишний билет – все равно что встретить инопланетянина.

Я стала искать слабое звено этой неприступной крепости. И нашла.

Завлит. Эта должность никогда не была звездной. Все интересовались актерами и режиссерами. И никто – завлитами. Я составила коварный план. Операция была рассчитана на 3 дня. В первый я позвонила в театр. И рассказала, что «Камчатский комсомолец» заказал мне очерк о нелегком труде завлита Таганки. Удивленный работник литературной части назначил мне встречу. О Таганке тогда не писали в газетах. И уж совсем никто не вспоминал о завлитах. Грустный интеллигентный мужчина лет 35—40 встретил меня у входа. Провел в кабинет. Я расспросила его о житье-бытье. Где берут пьесы, кто решает, что ставить. Как они строят репертуар. Вдохновенный мужик рассказывал так интересно, что я затосковала: вот бы и вправду опубликовать!

Расстались друзьями. Утром – уже был день спектакля – я позвонила снова. И сказала, что редакция требует у меня фотографию интервьюируемого.

– Приходите прямо сейчас. – сказал завлит. – Вечером у нас тут будет дурдом!

– Но сейчас я не могу! Я на задании! Я могу только в 6 часов. Следующим утром я улетаю! – убеждала я. – А без фотографии статья не выйдет!

– Хорошо! – вздохнул завлит. – я оставлю для вас пропуск. Диктуйте фамилию!