Жемчужина для Владыки моря

— Эй, чего это ты тут прохлаждаешься, паршивец? У тебя на сегодня работы — от ворот конюшни — и до захода солнца. Столько времени стойла стоят нечищеные. — Повернулся к Эрике и все остальное говорил уже ей, словно извиняясь одновременно за нерасторопность нового работника, свое неумение справляться с работой и вообще за то, что на конюшне пахнет не фиалками. — Я сколько раз говорил господину, что мне помощник надобен, не справляюсь я сам. Кобылкам пригляд нужен: накормить, почистить, подковать — куда уж мне тут до чистоты. Так он от меня все отмахивался — некогда, мол, ему, сам разбирайся, сам ищи себе помощника. Его сухопутные-то кони не сильно интересуют, ему все корабли подавай, чур меня, нечистая, — и конюх осенил себя суеверным знаком. — Вот, и разобрался на свою голову, — Конор недружелюбно покосился на юношу с мешками, и тот недовольно отвернулся, нахмурив брови.

— Чего нос воротишь? Чай, не королевских кровей, — конюх хохотнул, уставив ручищи в бока.

— Так что же, это ваш новый помощник? — Эрика с удивлением и какой-то странной надеждой посмотрела на юношу, снова уткнувшего лицо в вонючие мешки.

— Так и есть, миледи, с сегодняшнего дня.

— А имя у него есть, а то он все отмалчивается? — Эрика кокетливо поправила прическу, якобы случайно выпростав из нее непокорный локон.

— Так он ведь немой, вот и отмалчивается, — Конор снова хохотнул. — Он мне что-то пытался на бумаге чирикать, да только я ничего не понял. Так и решил звать его Найд, найденыш то есть.

— Найд? Странное имя, — Эрика протянула себе под нос. — Да, и сам помощник у вас странный. Так меня испугался, что до сих пор за мешками прячется. Неужели я такая страшная?

— А ну, уважь юную леди! — Конор со всего маху отвесил юноше тяжелый подзатыльник.

Парень был высок и крепок, но от неожиданности удара подался вперед и раскрыл руки. Мешки и все их содержимое полетели в разные стороны, навоз попал на башмачки Эрики и ее новое чистенькое платье. Девушка испуганно взвизгнула и отпрыгнула назад. Таура выпрямился и растерянно застыл перед Эрикой, не зная, как ему извиниться за подобный проступок.

И Эрика тоже замерла, не замечая кучи удобрений у своих ног, с испуганным восторгом глядя на юношу.

Он был молод, немногим старше самой Эрики, и определенно очень красив, хоть лицо его было сильно перепачкано землей и, наверняка, навозом, и казалось несколько необычным. И удивительно знакомым.

— Мы… никогда не встречались раньше? — девушка изумленно разглядывала нового знакомого.

Чуть удлиненное, очень правильное лицо в обрамлении темных волос и невероятные ярко-бирюзовые глаза. Левую сторону его лица, от виска до самого подбородка, покрывал свежий ожог.

Заметив взгляд Эрики, остановившийся на ожоге, юноша, стыдливо прикрыл его прядью волос. Чуть помедлив, неопределенно покачал головой: то ли — да, то ли — нет.

— Показался госпоже? А теперь марш работать, бездельник! — конюх наподдал Тауре коленом под зад, и юноша кинулся собирать в мешки рассыпавшийся навоз. — Простите за беспорядок, юная леди, — Конор заулыбался Эрике щербатым ртом, обдавая ее запахом вчерашнего перегара, — скоро здесь будет идеальная чистота. Уж я позабочусь, чтобы этот лентяй тут все отдраил. Вы уж не серчайте на него, юная госпожа, дикий он какой-то, простых вещей не понимает. У-у-у, нелюдь! Напужал девочку! — и конюх погрозил Тауре кулаком.

Эрика скривилась — от запаха и от слов конюха — и, смущенная и раздосадованная, покинула конюшню.

* * *

Все это выглядело очень странно. Спасенный после кораблекрушения немой юноша с ярко-бирюзовыми, невероятными глазами устроился на грязную и позорную работу помощником конюха, но при этом расплатился с врачом отборной жемчужиной. Сердечко Эрики трепыхалось в предчувствии тайны и сказки.

И только одно ее печалило — неусыпный контроль Анны:

— Леди Эрика, девочка моя драгоценная, где же вы так испачкали ваше новое платье? Цвет морской волны — он так идет к вашим волосам…

Гувернантка таки отыскала свою воспитанницу и немедля принялась охать и кудахтать над ее испорченной эталонной красотой. Эрика лишь тяжко вздыхала и закатывала глаза, уже привычная к подобной опеке. Бороться с нею было бесполезно. Строгий этикет, чопорные манеры, светская вежливость — все это было частью ее жизни.

Одно радовало девушку — в доме Ричарда Нигеля была большая библиотека, настоящая сокровищница, и жених с широкой руки разрешил Эрике пользоваться ею без ограничений. Это было единственное место, куда Анна не ходила за Эрикой. И хоть каждый раз, когда воспитанница направлялась в библиотеку, она ворчала, что в книгах невинная девушка могла столкнуться с чем-нибудь непристойным, помешать этому была не в состоянии, поскольку на то было дано соизволение самого хозяина дома. К тому же, Эрика подозревала, что Анна не умела читать, и толстые книжные тома пугали ее своим непонятным знанием. Пусть даже это были простые романтические новеллы или сонеты.