Жемчужина, сломавшая свою раковину

Я выскочила в коридор, зажав ладонью горящее ухо. Шахназ уже поджидала меня в гостиной с видом человека, которого слегка забавляет необычная ситуация, нарушающая однообразное течение будней.

Мы двинулись по коридору в центральную часть жилища, где находилась спальня Абдула Халика. Не будь я так напугана, возможно, мне удалось бы получше рассмотреть переход, соединяющий оба дома, но все, что я запомнила, — невероятно длинный коридор с множеством дверей и непривычно высокие потолки. Я и представить не могла, что бывают такие огромные здания!

Наконец Шахназ остановилась перед одной из дверей, постучала и жестом велела мне войти. Прежде чем я успела произнести хоть слово, она развернулась и направилась обратно, туда, откуда мы пришли. Я метнулась за ней и вцепилась ей в плечо.

— Шахназ, пожалуйста, можно, я пойду с тобой? Уведи меня отсюда!

Шахназ стряхнула мою руку.

— Отстань! — раздраженно прошипела она. — Твой муж желает тебя видеть. Послушай, мой тебе совет: не заставляй его ждать.

— Пожалуйста, Шахназ-джан, мне страшно! — Я была в панике. Больше всего мне хотелось вернуться в мою тесную каморку, свернуться калачиком на тюфяке и поплотнее укутаться одеялом. Все здесь было чужим. И это ненавистное женское платье! Оно мне мешало. Я — бача-пош! Как бабушка Шекиба. Я — бача-пош!

— Ты совсем глупая, что ли?! Иди к нему. Иначе будет хуже, накажет так, что мало не покажется!

Шахназ ушла, оставив меня одну перед закрытой дверью. Я тряслась, словно в ознобе, судорожно пытаясь найти выход из этой западни — выход, которого не было.

Он, должно быть, слышал наши голоса в коридоре. Дверь распахнулась. Я отскочила в сторону как ужаленная. Моя реакция рассмешила его. Криво ухмыляясь, он поманил меня пальцем. Я замешкалась, но, помня предостережение Шахназ, решила не испытывать судьбу и вошла.

Позже, когда мне снова пришлось бывать в этой комнате, я поняла, что она выглядит так, как мог бы выглядеть в моем воображении королевский дворец. Кровать, а точнее, нечто вроде деревянного подиума с толстой периной, возвышалась в центре и занимала почти все пространство спальни. В углу стояло обитое красным плюшем кресло с высокой спинкой и широкими под локотниками. Из двух больших окон, выходивших во внутренний двор, были видны бродящие по двору вооруженные охранники.

Но тогда, напуганная до полусмерти, я видела только Абдула Халика, который уже успел расположиться на кровати, удобно подперев спину подушкой.

— Сними паранджу! — приказал он.

Я стояла неподвижно, уставившись в пол. В день свадьбы, когда мама-джан надела на меня паранджу, мне хотелось содрать ее с головы, сейчас же, под взглядом этого человека, я не могла заставить себя снять ее. Осторожно покосившись на него краем глаза, я увидела, что он с любопытством и одновременно нарастающим раздражением наблюдает за мной. Ноги в белых шароварах были широко раскинуты на кровати. Я впервые видела его без тюрбана, волосы у него на голове оказались такими же, как борода, — черными с грязно-серыми седыми прядями.

— Послушай… — Он подался вперед, опираясь локтем на подушку. Свет настольной лампы, стоявшей на столике возле кровати, упал ему на лицо. — Возможно, вчера мои слова не дошли до тебя. Ну, судя по тому, как вели себя женщины из твоей семьи, это не так уж удивительно… Давай я объясню еще раз: я твой муж, и если я прошу что-то сделать — ты это делаешь. Взамен ты получаешь дом, еду, одежду и привилегию называться женой Абдула Халика.

Он снова поманил меня пальцем. Чувствуя подступающую к горлу тошноту, я сделала пару робких шагов вперед. Теперь я оказалась на расстоянии вытянутой руки от него. Все внутри похолодело, я стояла словно парализованная, не в силах шелохнуться.

Он приблизил лицо вплотную ко мне. Теперь я видела каждую морщину на его лице, каждый волосок в его густых бровях.

— Ты хорошо поняла, что я сказал?

Я кивнула, почему-то вспомнив сопровождавших его вооруженных охранников. Меня охватил ужас.

— Хорошо. Теперь делай, что я говорю: снимай паранджу.

Он мог бы сам содрать ее с меня. Позже я осознала, что он вообще все мог бы сделать сам. Но не хотел. Он хотел, чтобы это сделала я. Одну за другой он заставил меня снять вещи, которые были на мне: паранджу, шаровары, платье, носки. С каждой снятой вещью я начинала дрожать все сильнее. Когда трусы и лифчик упали на пол, я заплакала. Мои слезы не произвели на него ни малейшего впечатления. Я была унижена и растоптана. Стоя перед ним, слабая и беззащитная, я пыталась прикрыть тело руками.

Он одобрительно кивнул головой. От возбуждения у него на лбу блестели капельки пота.

— Больше ты не бача-пош. Ты не мальчик, ты — женщина. И сейчас я покажу тебе это.

Глава 24 РАХИМА