Жемчужина среди принцесс

А вот Маргарита не принимала активного участия в переговорах, и придворные хронисты просто официально зафиксировали, что она присутствовала на всех последовавших за этим банкетах и рыцарских турнирах. Генрих VIII стремился стать арбитром между Франциском I и его могущественным соперником-императором, причём во время встречи было торжественно провозглашено обручение единственной дочери короля Марии Тюдор, предполагаемой наследницы Англии, с дофином Франциском.

Увы! Вся эта демонстрация роскоши не принесла никакой пользы. Скорее, наоборот. 24 июня 1520 года, через семнадцать дней, монархи распрощались. А спустя некоторое время к королю Англии прибыл с визитом Карл V с маленькой свитой и в скромном одеянии. Через три дня император и Генрих VIII заключили союз, договорившись о том, что маленькая Мария Тюдор станет невестой Карла. Если Франциск I отнёсся к этому по-философски, то Луиза Савойская не могла забыть о том, что ненужная демонстрация роскоши полностью опустошила королевскую казну. И обвиняла фаворитку сына:

— Это графиня Шатобриан побудила моего Цезаря на безумные траты!

По словам Ги Бретона, «Мадам» сделала так, чтобы слух о том, что Франсуаза стала любовницей Бонниве, дошёл до её сына. Однако Франциск по отношению к любовным связям между мужчинами и женщинами проявлял большую терпимость, о чём свидетельствует вот такое его наставление:

Все те, кто дам любезных осуждают,

Рогами тайно награждающих дружков своих,

Клевещут зря, напоминая болтунов пустых,

Ведь дамы этим милосердье проявляют…

Тогда мать короля на время затаила свою ненависть.

Глава 8

Жажда искупления

В 1520 году любимая дама Маргариты и её бывшая наставница Жанна де Шатийон оставила свой пост. Её заменила Луиза де Дайон де ла Шастеньере, жена Великого сенешаля Пуату, дама, очень уважаемая за свою добродетель. Некоторые историки полагают, что госпожа де Шатийон внезапно объявила о своём намерении удалиться от двора потому, что была ярой сторонницей Реформации и боялась скомпрометировать свою воспитанницу. Другое объяснение её отставки даёт Брантом:

— Она лелеяла склонность к знаменитому кардиналу дю Белле, и их объединял незаконный тайный брак.

После отставки Жанны герцогиня Алансонская уже не так тщательно скрывала свою растущую симпатию к реформаторам. Возможно, советы её бывшей гувернантки, всегда имевшей большое влияние на свою воспитанницу, сдерживали её до сих пор. В определённой степени убеждения Маргариты в этот период разделялись её братом и даже самой Луизой Савойской.

Новый 1521 год принёс королевской семье ужасные треволнения. 6 января, в день святого Епифания, Франциск I, обедая у матери в Роморантене, узнал, что его приятель граф де Сен-Поль на пиру, устроенном в собственном дворце, обнаружил в своём пироге боб и был, по традиции, провозглашён «бобовым королём». И все участники пиршества теперь целый день должны были ему подчиняться. (Боб символизировал путеводную звезду, которая привела волхвов в Вифлеем, чтобы поклониться младенцу Иисусу).

— Соперник, претендент на корону! — изобразив негодование, воскликнул Франциск. — Пойдём-ка свергнем его с трона…

И тот час же двинулся с друзьями брать штурмом жилище «соперника». Когда всей оравой они принялись бросать снежки в окна дворца Сен-Поль, в ответ в них полетели яблоки, груши, яйца… Однако внезапно кто-то из гостей графа бросил в осаждавших горящий факел, угодивший прямо в голову Франциска. В тяжёлом состоянии короля перенесли в покои матери и несколько дней, по словам хрониста, он был «в большой опасности и едва не умер, а слух о смерти его прокатился по всей Европе». Конечно, Маргарита ужасно переживала за брата, в то время как её мать уже считала себя «конченой женщиной». Но, к счастью, Франциск поправился, хотя врачи были вынуждены подрезать его волосы, чтобы обработать рану, а для того, чтобы скрыть ожоги на подбородке, король отпустил бородку, положив начало мужской моде, продержавшейся в Европе чуть ли не весь ХVI век.

В довершение всех неприятностей, непогода и эпидемия чумы сделали его фактическим пленником в Роморантене. Франциск I, привыкший постоянно находиться в дороге, лишился свободы передвижения. Он был окружён привычными, надоевшими ему за несколько месяцев лицами. Все придворные боялись приближаться к королю, который был явно не в духе. Даже с матерью он в это время поссорился. Но с ним рядом была Маргарита, интересная собеседница, мягкая и тактичная советница. «Перл над перлами», как называл её брат, или «половина его души». Возможно, Франциску, как считают некоторые историки, стало мало дружеских бесед, и ему пришло в голову добиться сестры, и, тем самым, полностью подчинить её себе? Ведь он был человеком, который привык побеждать, а всякое сопротивление его скорее удивляло, чем смущало. Могла ли Маргарита покориться воле ослеплённого внезапно вспыхнувшей страстью короля? Ведь ради брата, по утверждению Брантома, она готова была пожертвовать всем, даже своей бессмертной душой. А телом?