Жемчужница (СИ)

Слишком много удивительных совпадений, говоря честно. Потому что только сейчас… она точно слышала голос Лави! Ошибиться Алана просто не могла, у нее всегда был безупречный слух, и голоса она запоминала прекрасно! Так ужели на этот раз ее память дала такой досадный, обидный сбой?..

Старик при виде выражения на ее лице как-то странно улыбнулся и, бросив короткий взгляд на вновь ее переплетенные с пальцами Тики пальцы (девушка как-то скорее по наитию вновь нашла руку мужчины, как только отпустила ладони Книгочея), зычно позвал:

— Поди-ка сюда, балбес! Тут сам господин Тики пожаловал, поздороваться бы тебе!

Алана вздрогнула, в нетерпении облизнувшись, и уставилась в ту сторону, откуда доносились голос и возня. Внутри все дрожало от страха — если это и правда не Лави, а лишь парень с похожим голосом? Если Лави, манта подери, уже давно умер, попав в плен где-то на суше? Его же не было видно столько лет! И Алана искренне боялась за судьбу друга, который стал ей очень дорог.

— Даже та-а-к? — задорно протянул голос, и она вновь судорожно вдохнула, не веря своим ушам. — Тики, сколько лет, сколько зим! — из-за повозки вышел рыжеволосый парень, и сердце Аланы пропустило удар. — Все ещё не потонул, да?

Один глаз у него был все такой же насыщенно-зелёный, чуть ли не изумрудный, а другой все также скрывала чёрная повязка. Правда, на лбу был повязан пестрый платок, не дающий буйным прядям упасть на лицо, хотя улыбался он с той самой знакомой хитрецой, от которой в груди у Аланы все вздрогнуло.

Она истерично хохотнула, отпуская пальцы удивленно нахмурившегося Тики… а Лави, заметив её, подавился воздухом и испуганно попятился назад.

Однако девушка, не обратив на это внимания и закусив дрожащую губу, бросилась к нему, преодолев разделявшее их расстояние за считанные секунды, и повалила, ошалело крякнувшего, на землю.

— Ты живой, о океан, ты живой! — засмеялась Алана, сжимая парня в объятиях.

— Безумная бешеная зубатка! — отстервенело заорал Лави, пытаясь высвободиться, но девушка лишь сильнее прижала его к себе и повела носом по его шее.

— О ветер и море, — услышала она ворчание Тики за своей спиной. — Ну что теперь? Даже мой друг оказался тритоном?

— Полукровкой! — жизнерадостно объявила Алана, оборачиваясь к нему, но не забывая при этом придерживать беглого засранца за горло.

— Отлично… — вздохнул мужчина и каким-то очень привычным жестом помассировал себе переносицу, как будто у него разболелась голова. — Тогда отпусти его, что ли, а то убьешь вот так. Он мне друг все-таки.

Голос его был при этом полон сомнения. Девушка вскинула брови в удивлении, но все же хмыкнула и поднялась.

Ну и ладно. Она сама разберется с этим… Диком.

Лави, как только его шея оказалось вне опасности, вскочил — и юркнул к Тики за спину, заставив того закашляться, явственно скрывая неудержимый смех.

— Где ты откопал эту бешеную ведьму?! — плаксиво выдал парень, цепляясь за руку мужчины и с опаской наблюдая за тем, как Алана шагнула к ним. — Мы не виделись всего-то три месяца!

— А меня за нею старик послал, — как-то нарочито легкомысленно поделился Микк, отцепляя от себя нахала. — И хватит обзываться, ясно? Я не горю желанием рассказывать о своих делах человеку, имени которого даже теперь не знаю. Может поправишь, а? Как тебя все же звать?

Лави удивленно воззрился на него, явно не понимая такой враждебности в его голосе, и, с секунду разглядывая саму Алану (почему-то он приподнял бровь, когда увидел косы), горько хмыкнул, отстраняясь от мужчины. На фоне Тики он казался ещё совсем мальчишкой: долговязый, худощавый, он был младше девушки на сто лет, и если сама она казалась себе рядом с Микком маленькой хрупкой девочкой, то друг и вовсе был неказистым мальком.

Конечно, тритон был очень красивым, тут девки небось за ним бегали толпами (русалки вот всегда мечтательно вздыхали — даже Линали несколько лет грезила о нем), но Тики все же был намного красивее в глазах Аланы.

Хотя мог ли он быть другим в глазах влюбленной по уши девушки?

— Вот вечно ты все портишь, зубатка, — покачал головой Лави, кисло скривив губы, и Микк сердито насупился, глядя на него. Алана, давно уже привыкшая к такому поведению друга (но не Тики, нет), лишь окатила тритона водой из близстоящей бочки, заставив того зашипеть и ругнуться сквозь зубы. — Бешеная ведьма, у тебя опять обострение, что ли? Какого манты ты такая гиперактивная?

Алана мило улыбнулась, показав ему свои острые зубы, и, когда он перестал предпринимать попытки сбежать, ласково погладила по плечу.

— Я просто рада, что ты жив, — произнесла она и подмигнула. — А теперь, Ди-и-ик, объяснись перед Тики, пока он не решил подбросить тебя в воздух.

Лави нахмурился, окидывая её подозрительным взглядом, и скептически хмыкнул:

— Нет, у тебя точно обострение.

— Давай-давай, объясняйся! — поторопил Лави Книгочей. — А то ты, я смотрю, совершенно заврался, душа моя!

Парень нахмурился и вперил взгляд в пол, так и стоя рядом с Тики весь мокрый и потерянный.