Жемчужница (СИ)

— И в чем же я должен объясниться? — как можно более спокойно спросил мужчина, показательно равнодушно вздохнув, и присел на стул у стола, уже не в силах стоять на ногах: слишком устал за день, который оказался на удивление насыщенным. Самым поразительным было то, что Лави, с которым Тики водил дружбу уже несколько лет, оказался мало того, что знаком с Аланой, так ещё и тритоном, скрывающимся на суше. А ещё — отчего-то в очень плохих отношениях с русалкой. Но сейчас думать об этом времени не было — Неа смотрел на него выжидающе, с обидчивым подозрением, словно поймал с поличным, и вся эта ситуация неимоверно раздражала, но Мана лишь прикрыл веки, пытаясь успокоиться, и скептически приподнял бровь, когда брат сердито вскинулся.

— Как в чем? — всплеснул он руками. — Ты обжимался там с какой-то девицей! — обвиняюще воскликнул мужчина, и Мана подавил в себе смешок.

— Вообще-то я мужчина, если ты забыл, — ехидно заметил он, все-таки не сдержавшись, — и для меня это вполне естественно.

— Ни болотного духа это не естественно! — негодующе заявил Неа, а Мана со злым весельем припомнил, что как-то пару лет назад Риж, дух какого-то большого болота в северной части Поднебесной, здорово попортил его близнецу жизнь.

Ну вот чего Неа сейчас лезет?! На него, может, впервые за последние несколько месяцев девушка обратила внимание! Потому что до этого брат, пока они были в столице, их всех отпугивал или, грубо говоря, уводил! Но тогда он хотя бы к девушкам привязывался и не отставал от них, пока те не теряли к Мане интерес, а теперь что?!

— Это еще почему?! — не на шутку разозлился мужчина, вперивая в старшего брата не дающий пойти на попятную взгляд. — Я что, не…

— Потому что ты мой! — в совершенной ярости выпалил Неа — и поцеловал его.

Мана дернулся, забрыкался, не желая сдаваться на милость чужим желаниям — потому что он был просто желанием брата, тем, от чего тот отречется, когда взойдет на престол — или когда ему надоест.

Потому что не сдаваться, вырываться, протестовать — так было правильно.

Мана не хотел портить Неа жизнь этим наказанием — постоянной неусыпной заботой о себе. Он не хотел, чтобы брат до конца своих дней таскался за ним и постоянно подхватывал, стоило Мане только оступиться или в очередной раз грохнуться в обморок в приступе слабости.

Мана не хотел, чтобы Неа страдал, когда сам он умрет. Потому что… умереть раньше брата Мане было просто суждено. Это было правильным еще тогда, когда они только родились — сильный здоровый старший и бледный слабый младший.

Близнецы.

Одного из которых зачем-то выходили, хотя лучше было бы дать умереть спокойно.

Мана не хотел превращать пусть больную, но пока только привязанность Неа к себе во что-то большее.

Потому что знал, что Неа станет императором и значит, должен жениться и заиметь детей. Наследников.

Потому что знал, что со своим здоровьем не протянет так уж долго даже с учетом хваленого долголетия, передающегося по наследству.

Но Неа стоял здесь и сейчас и прижимал его к стенке, решительно и жарко целуя.

И он… он был сильнее.

О ветер, Мана брыкался, пытался вырваться, даже несколько раз стукнул его по спине, надеясь, что брат одумается, очнется от пьяного наваждения, но Неа был банально сильнее!

И от этого хотелось выть, потому что все было неправильным! Все было странным и слишком неправильным!

Неа чуть ли не до боли сжимал плечи Маны, прижимая мужчину к себе, словно бы желая впаять в своё тело, желая слиться, стать одним целым, и целовал так, будто тот был какой-то невероятно красивой девушкой, которую хотелось до безумия, но все не было возможности даже прикоснуться к ней. Мане было тошно от таких сравнений, но ничего поделать он не мог — лишь брыкался и мычал брату в губы, проклиная свои слабость и жажду. Жажду того, что сейчас и происходило.

— Неужели я тебе настолько противен? — горько выдохнул Неа спустя несколько мгновений, прикоснувшись лбом к его виску, и все это было бы трепетным и прекрасным, если бы от брата не несло перегаром, а Мана не был его близнецом.

Проще всего было бы, конечно, сказать, что — да, противен. Но проблема была в том, что это совсем не так. Проблема была в том, что Мане до ужаса, до дрожащих коленок хотелось, чтобы Неа его когда-нибудь поцеловал (хотя бы поцеловал).

Но Неа был его братом-близнецом, и Мана не мог позволить себе просто отринуть все и наслаждаться их ненормальной привязанностью друг к другу.

А еще Мане было плохо, потому что Неа дышал на него алкоголем, взбалмошный идиот, который не додумался даже протрезветь для начала или хотя бы прополоскать рот.

Но и с учетом всех этих многочисленных обстоятельств — прозаичных и не очень — Мана просто не мог найти в себе сил солгать ему.

Именно поэтому он покачал головой и едва слышно просипел:

— Нет.