Жемчужница (СИ)

В конце концов Мана просто сдался – как всегда и делал до этого – и застонал, вскидывая здоровую руку и снова зарываясь брату пальцами в шевелюру, чтобы… направить.

Ему часто снились в юности сны о них (да и сейчас иногда бывало), но ни один из этих снов никогда не был настолько красочным.

Неа спустился языком к основанию члена Маны и, лизнув складочку на мошонке, втянул яички в рот – тяжелые, горячие – и пососал. Младший Уолкер выгнулся, чувствуя, как брат сжимает его член пальцами у основания сильнее, и вскрикнул – длинно, судорожно, – возя растрепанной головой по подушке.

– Ну позволь мне… – выдохнул он шумно, так и не заканчивая фразу, и бросил на брата умоляющий взгляд. Щеки у Неа горели, как будто он был пьян, и поэтому, когда он кивнул, Мана даже не подумал расслабиться.

И правильно. Потому что близнец, оставив его мошонку, вернулся в стволу и снова заглотил его – едва не до самого горла, заставив мужчину снова издать череду совершенно непристойных звуков и бурно излиться прямо в его рот.

- Т-т-т-ты!.. – задушено воскликнул Мана, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, потому что лёгкие жгло, сердце пробивало лёгкие, тело, наполненное негой, дрожало, а в голове был сплошной туман, не позволяющий думать о чём-либо, и Неа, улыбнувшись (у него на губах блестела… о духи, ну за что), довольно протянул:

– Я-я-я.

И - показательно игриво чмокнув головку опавшего члена (Мана тонко застонал от бессилия, потому что ему было стыдностыдностыдно, но так хорошо, что становилось ещё более стыдно), навис над мужчиной, с медленной леностью поцеловал его в губы, пачкая в остро пахнущей…. сперме (о духи, да за что, Мана же всегда был таким скромным мальчиком, за что ему всё это), и, сверкнул своими драконовыми золотыми глазами, вселяя трепет и восхищение.

– Но старший братик ещё не уста-а-ал, – лукаво протянул Неа, облизываясь и предвкушающе ухмыляясь, и провёл носом по шее совершенно обездвиженного, вымотанного мужчины, мокро целуя под ухом, заставляя откинуть голову, вынуждая выгибаться вслед за руками, блуждающими по бокам, и Мана чувствовал себя таким… таким… таким… беззащитным.

Неа вновь вил из него верёвки. Неа вновь властвовал, соблазняя своим сладким низким голосом и горящим взглядом.

Мана зажмурился, тяжело дыша, и сжал в кулаке смятое их копошениями покрывало. Стереть с внутренней стороны век брата с блестящими от спермы губами было просто невозможно.

И не хотелось.

Неа сосал его член. Неа проглотил его сперму. Неа щупает его и трется об него своим собственным возбуждением.

О духи, ему уже наверняка больно, он же… он… трется об него как минимум последние полчаса их лобызаний.

Выдохни, Мана, пожалуйста. И прекрати бояться. И открой глаза. Твой брат тебя хочет так же, как ты его, если не сильнее, и сколько можно от этого бегать?

Неа лизнул его нижнюю губу и, раздвинув коленом пошире ноги, потерся своим членом о его бедро.

Мана ощутил, как краснеет еще гуще прежнего, и облизнулся, задевая язык брата своим и осторожно гладя его по боку здоровой рукой. Близнец весело ухмыльнулся и склонил голову набок.

– Не хочешь помочь мне, хороший мой? – выдохнул он горячо, теребя между пальцами зудящий сосок Маны и чуть прикрывая глаза.

Он ни разу не был таким, соблазняя очередную девицу, и мужчина, не помня себя, потянулся к его призывно приоткрытым губам.

…и нет, он совершенно не следил за похождениями брата, когда тот в очередной раз уводил от Маны девушку.

Неа вдруг (какое это уже “вдруг” за сегодня?) лукаво улыбнулся, аккуратно обхватывая его ладонь и осторожно кладя на свой пах, заставляя залиться краской и испуганно отстраниться, разрывая поцелуй.

Мана не был готов.

Мана хотел помочь, хотел доставить брату удовольствие, но он совершенно не знал, что делать! Он даже понятия не имел, что будет ему приятно, а что, наоборот, нет! Он вообще ничего об этом не знал!

…да и откуда, в самом деле?

Неа обиженно выпятил нижнюю губу, словно мальчик, и, вновь прижимаясь к Мане, вновь трясь о его нагое тело и блаженно прикрывая веки при этом, выдохнул на ухо, опаляя дыханием кожу:

– Но это же нечестно, бра-а-атишка. Я тебе, значит, помог, а ты…

– М-молчи! – остервенело перебил его мужчина, жмурясь и мотая головой, просто не в силах выслушивать эти пошлости, потому что это было странно, это было непривычно, это было невероятно смущающе. Мана казался себе ребёнком, который впервые узнал, что люди могут спать друг с другом именно в том смысле, о котором думать было слишком стыдно, и ему было ужасно неудобно перед близнецом, который, как всегда, был прекрасно осведомлён и невероятно соблазнителен. Он просто не хотел быть таким несведущем рядом с Неа, хотя они были одного возраста! – Я!.. – коротко выдохнул мужчина, не зная, что сказать, что сделать, чтобы брат перестал его мучить, чтобы перестал его дразнить, издеваться, но тот вновь заулыбался так, словно он был котом, а перед ним – банка сметаны, и это выбило из колеи, потому что… потому что…

Ну потому что не был Мана банкой сметаны при всём своём желании!