Жемчужница (СИ)

Да и потом… почему нет, если это на самом деле приятно?

Однако сейчас мужчину все-таки больше волновало то, что его отец там один на один разговаривает с самим морским царем. И даже приставания Неа не могли выветрить из его головы эту мысль.

Наверное.

Мана замотал головой, пытаясь вырваться из крепких объятий брата, уткнувшегося носом ему в шею, и, когда у него ничего в итоге не вышло (а Неа, паразит такой, лишь посмеивался и сильнее прижимал к себе), с горестным вздохом улегся у мужчины под боком.

— Доволен? — пробубнил он сердито, надеясь, что близнец все же одумается и поймёт, что так тревожит Ману, но тот лишь довольно зафыркал, закидывая на него ещё и ноги и заставляя подавиться возмущённым вздохом.

— Вполне, — ехидно протянул Неа, коротко целуя за ухом и вынуждая забыть обо всем, что лишь несколько минут назад проносилось в голове.

Ну почему Мана всегда был так слаб перед ним? Почему всегда вёлся на его ужимки и хитрости? И это при том, что прекрасно понимал, когда и зачем эти ужимки происходят!

Неа, явно уловив ход его мыслей, гулко рассмеялся, трясь носом о его затылок и легко покрывая поцелуями шею, и Мана в нетерпении поджал губы, не зная, что делать дальше: поддаться брату или же всё-таки ещё раз попытаться вырваться и отправиться к отцу.

— О ветер, Мана, — старший усмехнулся ему в ухо и погладил по плечу, — расслабься хоть немного, а? Ты с утра весь как на иголках, а нашему старику от этого, поверь, легче не станет.

— А, то есть ты понимаешь, что я волнуюсь, и все равно занимаешься ерундой? — недовольно заворчал в ответ мужчина, поворачиваясь на спину и сердито поджимая губы.

И Неа тут же чмокнул его в уголок рта, легко улыбаясь и кивая.

— Конечно, — согласился он покладисто, перемещаясь ладонью на живот Маны и двигаясь от него к бедру. — Ведь кто-то же должен разряжать обстановку, пока ты трясешься.

Мужчина сокрушённо расхохотался и откинулся головой на подушки, протягивая здоровую руку и гладя нахального братца по волосам. Тот навис над ним, накрыл его собой и поцеловал — как будто они не провалялись утром в кровати столько, сколько это было вообще возможно для сегодняшнего дня.

— Ну-у-у, — довольно протянул Неа, наконец отстранившись и устроившись рядом, — вот так уже лучше. А теперь, — он устроил голову у Маны на плече и обнял его поперек груди, закрывая глаза, — мы немного отдохнем и только после этого пойдем и дальше разгребать государственные трудности.

Мана рассмеялся и щелкнул близнеца по носу. Настроение у него действительно значительно улучшилось.

— Какой отдых, Неа? Еще только полдень!

— Я встал с рассветом, чтобы помогать открывать эти дурацкие ворота, — мужчина притянул его поближе и зажмурился покрепче, — имей совесть.

Мана мягко рассмеялся, зарываясь пальцами в густые чёрные волосы брата, и легко потрепал его по голове, думая, что и сам бы не от казался от нескольких часов сна. Всё-таки, а устали они оба — кто от таскания тяжестей, кто от слишком расшалившихся нервов.

— Хорошо-хорошо, — со смешком согласился мужчина, поглаживая брата по плечу и шее и наслаждаясь тем, как тот довольно улыбается и жмурится от его прикосновений. Неа фыркнул, коротко и мокро целуя Ману около ключицы явно только для того, чтобы обслюнявить, и глубоко вздохнул.

— Люблю тебя, — еле слышно пробубнил близнец, заставляя смущённо поджать губы и шепнуть в ответ что-то невразумительное и определённо точно непонятное — мужчина хохотнул, покрепче перехватывая Ману поперёк груди так, чтобы не потревожить руку, и спустя несколько минут всё же засопел.

Вот же неугомонный негодник, усмехнулся Уолкер про себя, думая, как же всё-таки всё в этом мире странно вертится — всего несколько месяцев назад они были просто братьями (не стоит вспоминать про то, что они были влюблены тайно друг в друга, о дракон), а теперь делили одну постель. И вроде бы ничего между ними и не изменилось (кроме разве что того, что Неа теперь постоянно так и норовит то поцеловать его, то как-нибудь приласкать), но ощущения всё равно были слегка другими: это осознание того, что брат любит его, словно бы окрыляло.

За всеми этими мыслями Мана даже и не заметил, как всё-таки уснул, а когда всё же проснулся (Неа во сне умудрился переместить свою руку мужчине на повязку, доставляя несильную, но ощутимую боль), за окном уже садилось солнце.

Сокрушенно вздохнув, младший Уолкер осторожно выскользнул из объятий брата и, еле ощутимо погладив мужчину по плечу, направился прочь из комнаты. Если солнце уже заходит, отец и Мариан наверняка успели поговорить.

Мана выскользнул в коридор и направился к покоям Адама — снова через ту галерею, которой вел царя и его спутника к тронному залу сегодня утром. Уж так случилось, что эта самая галерея разветвлялась и превращалась в то крыло дворца, которое нынче считалось семейным, поэтому являлась самым коротким путем в сердце здания. А именно в сердце здания покои императора и находились — Адам переселился жить ближе к тронному залу и библиотеке, когда умерла его королева, и теперь…