Жемчужница (СИ)

— И вот было среди них около семи чистых русалок, представляешь? А целковые плавники у царских жриц они продали за несусветную цену — это же тебе не челядь русалочья, — заливался Роц с самодовольством в лице и, бросив на замершую Алану напыщенный взгляд, с мерзкой ухмылкой продолжил: — А вообще, ты хоть раз трахал морскую целку? Пару раз мне попадались такие, — мечтательно облизнулся он, и девушка сжала пальцы на ногах, когда мужчина пальцами погладил кожу внутреннего бедра, совсем рядом с… с… с тем, что она даже и называть про себя стеснялась. И от осознания, от понимания, от страха, что всё это и правда с ней случится, паника огнём заглушила её, затопила в себе, необъятная и безжалостная, но Алана лишь медленно выдохнула, пытаясь успокоиться и отстраниться от своих эмоций.

Давай же, прямо как в детстве.

Прямо так же, когда ты смотрела на то, как Тэнья перерезает себе горло. Как Згиру выпустили кишки и его кровь залила тебе глаза. Как Укру разрезали на кусочки, потому что решили, что мясо у русалок должно быть ничуть не хуже рыбьего. Как насиловали потерявшую голос Цтольену, а потом обезглавили её и скормили собакам. Как обрезали плавники Гилву, ещё совсем ребёнку, который даже не приручил морские волны.

Давай же, просто застынь и успокойся. Прямо как четыреста лет назад, когда на твоих глазах убили всех твоих сестёр и братьев.

— Интересно, — Шан ухмыльнулся товарищу, — а эта целенькая? Я бы попробовал, вот только с ними что вообще делать? Русалка ж как баба, верно? — поинтересовался он.

Роц смерил его снисходительным взглядом и усмехнулся в ответ.

— Да они все как бабы обыкновенные, только орут громче, когда их долбишь, и плавники у них верхние отпадают, — пояснил он покровительственно, — их раздвинуть надо, чтобы в нее войти. А так — дыра как дыра, понимаешь ли, — здесь Роц бросил похабный взгляд на Алану — которая не смогла застыть, отрешиться, молчать, слабачка — и, вскинув руку, шлепнул ее по румяной щеке. — Да что распинаться… Я на примере тебе покажу сейчас.

Шан хохотнул и выпрямился, похрустывая спиной. Он выгибался почти как Тики, разминающий затекшее тело (Алана много раз за ним наблюдала), но душа у него была черная-черная, какая-то даже как будто липкая.

Ужас накрыл девушку с головой, но она даже не посмела двинуться. Только, улучив момент, когда оба охотника отвернулись (бешеные животные, ненавистные ей больше всего на свете), она снова зашептала, лихорадочно зашептала себе под нос имя Тики — как молитву морскому богу, которого чтили русалки многие тысячи лет назад, пока не поняли, что их единственный бог — это сам океан и их сиятельный достопочтенный царь, ни в чем стихией не обделенный.

Она не знала, просто зовет или и правда молится, пока Роц не вернулся с ведром воды.

Ноги болели ужасно, и Алана бы с превеликой радостью отрубила их, как это когда-то сделала Ювния, схватив лежащий рядом меч Хъянда, но руки её были связаны, да и ничего острого поблизости не было. Но ведро с водой, спасительной водой, которой можно было бы задушить похитителей, которой можно было окружить их головы и наблюдать, как они задыхаются, не способные вдохнуть, был так близок, был всего в нескольких десятках сантиметрах от неё, но в девушке не было просто сил, чтобы использовать её.

Потому что ноги ныли и, казалось, трескались, обжигаемые болью в каждой клеточке.

Рогз спас её. Спас, вынеся в окно кровавой рекой их сестёр и братьев. Спас из последних сил, умоляя и заклиная жить.

А кто спасёт её сейчас? Кто поможет ей?

И если никто, то как долго она будет умирать?

Вода долгожданной и ненавистной прохладой легла на ноги, намочила прекрасную юбку ханбока, и ткань вспоролась резко выскочившими плавниками, разрываясь в клочья. Алана прикрыла глаза, отвернувшись, и горько усмехнулась, когда Шан поражённо замер и предвкушающе заулыбался.

— Говоришь, у тебя было несколько? — хмыкнул он. — Тогда эта будет моей. Не каждый раз тебе морские царевны попадаются. Держи ей плавники, сейчас посмотрим, целенькая она или нет.

Конечно же, Алана была «целенькой». Русалки девственны до самого своего замужества, а когда становятся женами — становятся ими раз и навсегда.

Охотники были в восторге, когда стащили с ее изорванную юбку (о море, эта юбка так нравилась ей, а теперь синий цвет будет напоминать не только о свадьбе любимой старшей сестры, но и о том, что с ней здесь произошло — если она, разумеется, выживет). Правда, больше, чем от ее невинности, в восторге они были явно от ее плавников.

— Ты посмотри, — расхохотался Шан, явно опьяненный удачей — и тем, что лишит невинности такую высокопоставленную особу. — Она и правда целка! — он окинул ее масляным взглядом и заулыбался: — Это честь для нас, ваше высочество, порвать царевну. Как славно, что вы согласились с нами прогуляться!

Роц на это тоже издевательски рассмеялся — и упал перед ней на колени, размашисто погладив раскрытой ладонью по хвосту и вызвав стыдную истому по телу.