Жемчужница (СИ)

Его статус никак не влиял на их общение (хотя кому он врал), а потому называть его просто не было смысла. И еще — это было впрямь маленькой местью за то, что Алана ему не сказала. Так что… пусть если узнает — то тоже от кого-нибудь другого. Вполне вероятно, что ей проговорится на этот счет или Мана, который просто не выдержит муки совестью, или Неа, которого Микк молчать в принципе не просил. А может, это будет кто-то внутри страны — упрямые в своем обожании деревенские частенько называли мужчину «ваше сиятельство».

— Странный ты любимчик, — наконец с некоторым сомнением обронила она, присаживаясь рядом с ним и не переставая покусывать нижнюю губу.

Прекратипрекратипрекрати, мысленно взмолился Тики, чуть отводя глаза и коротко усмехаясь. Даже в платье эта девушка буквально соблазняла его каждым своим жестом и движением, и это… это было неприемлемо!

Хотя бы по той простой причине, что теперь вот так свободно заходить в комнату к ней он уже не сможет. По крайней мере, не так часто, как делал это на корабле. Потому что… ох, ну неправильно это — девушка с мужчиной, который не является на деле ее избранником…

Как будто раньше тебя это волновало, устало попенял сам себе Тики, облизывая пересохшие губы. Особенно вчера, когда поцеловать ее — ее плечи, шею, груди, колени… — хотелось сильнее всего, пожалуй.

— Абсолютно нормальный, — отмахнулся мужчина в итоге. — Такой же, как и многие другие, если хочет знать. Императора все очень любят, — пояснил он, — и уважают, однако каждый горазд привык звать его на свой лад.

Алана любопытно посмотрела на него, улыбнувшись каким-то своим мыслям, и приятно хохотнула спустя несколько секунд, поведя плечами.

— Если так, то повезло вашим людям, — качнула она головой с иронией на лице. — Отец бы не потерпел, если бы его назвал кто-нибудь стариком, — поделилась девушка со вздохом и рассмеялась как-то натужно и даже слегка рассерженно. И — буквально выплюнула что-то зло на русалочьем, отчего стала похожа на мгновение на шипящую змею, после чего вновь мягко улыбнулась и даже довольно манерно растянула губы. — Он очень строг. Пусть и бабник, — снова отразившийся в глазах гнев. — А ещё он серьёзен. Временами, — русалка вновь скривилась, подняв какой-то до жути скептичный и недовольный взгляд (непривычный для Тики) в небо. — Потому что в остальное время он распутен, высокомерен и… просто идиот.

Алана горестно вздохнула, дёрнув ноздрёй в таком человеческом (даже подростковом) жесте, что мужчина всё же расхохотался.

— Ты так любишь своего отца, — сквозь смех высказался он, и девушка фыркнула, пожав плечами.

— А как же. Он меня запер на четыре века в бухте, конечно, из самых благих побуждений, но соизволил явить своё величие всего раза три, — сердито выдохнула она, скрестив руки на груди, и вдруг виновато закусила губу. — Прости, что-то я разболталась.

— Мой отец — ученый, — устало поделился Тики, коротко хмыкая. Быть должником в маленьких откровениях он не желал. — А мать — светская леди. И вот угадай, кто из них изводит меня в большей степени, — он вздохнул и зевнул, прикрыв рот ладонью. Все-таки такое ускорение, которое он придал кораблю для достижения порта сегодня, не осталось незамеченным.

— Мать? — Алана чуть улыбнулась и, устроив локти на коленях, подперла щеки ладонями.

— Точно, — согласился Тики. — Это просто ужас какой-то. Отец меня просто не замечает, чаще всего — в общем, как и двух других моих братьев, по большей части, — здесь мужчина хохотнул. — Он нас любит, но любовь у него странная, если хочешь знать. Он просто дает нам делать то, чего мы хотим. А вот мама… она нас тоже любит, как мы и ее, но я, к примеру, не могу находиться рядом с ней дольше часа в день. Она вечно норовит сделать из меня образцового представителя знати, и это несказанно раздражает.

— А я свою мать не знала… — Алана печально улыбнулась. — Она умерла в тот момент, когда я родилась. И знаешь… Больше всего у меня сердце болит оттого, что любить ее так, как любили ее мои братья и сестры — я не могу именно потому, что ее не знала.

Тики протянул руку и легко погладил ее по щеке, заправляя за ухо якобы выскользнувший из прически локон.

— Но она наверняка любила тебя, если отдала свою жизнь в обмен на твою, верно?

Он знал, знал, конечно, что значит для русалок смерть матери при родах, но… ох, ему все равно хотелось как-то утешить девушку.

Алана заторможено перевела на него ошеломлённый взгляд, отчего Тики уже перепугался, что и правда затронул совершенно неприемлемую тему, и уже раскрыл рот, чтобы поспешить извиниться, но только девушка как-то задушено и поражённо выдохнула:

— Любила… меня?

Словно не могла поверить, что такое вообще было возможно.

Словно даже не думала о таком варианте событий.

Словно всю свою жизнь была уверена, что родная мать её ненавидела.

Тики сглотнул, ощутив вдруг испуганную и встревоженную дрожь в своей груди.

А Алана медленно, будто в каком-то трансе, перетянула косу на грудь, проскользив по ней взглядом, и неуверенно улыбнулась.