Жемчужный узел

Лад пожал плечами и улыбнулся так, как умел только он. В этой улыбке было и смущение, и признание поражения, и легкомысленное: «Да, я натворил дел, но в процессе же было хотя бы чуточку весело?»

Он смотрел так же, когда Лизавета растянулась на траве во время первой их игры в салочки. Она почувствовала себя глупо и ужасно разозлилась из-за того, что Лад вообще заставил её играть, но стоило ему улыбнуться — и она забыла обиду. Он ведь говорил правду: им было весело, и даже не чуточку.

Но сейчас ей нельзя было покупаться на это.

— Да, — кивнула Лизавета. — Мы обвели себя вокруг пальца. А потом ты обвёл ещё и меня. Не думай, что я так просто забуду.

— Злишься?

— Обижена. Я думала, мы друзья, а ты всё это время мне врал.

— Когда ты это говоришь, звучит хуже, чем в моих мыслях.

— Может, потому что ты не чувствовал то же, что и я? — её улыбкой можно было резать бумагу. — Я оказалась в чужом месте, одна, перепуганная до чёртиков, как ты верно подметил. У меня здесь не было никого, и когда появился ты… ты был моим спасением, да. Я почувствовала, что у меня появилась хоть какая-то опора. Но ты выдернул её у меня из-под ног.

Лизавета отвернулась, пытаясь сдержаться, сморгнула непрошенные слёзы. Когда она вновь повернулась к Ладу, в глазах её был только колотый лёд.

— Я бы простила это кому угодно, но не тебе. И если ты хочешь, правда хочешь извиниться, Лад, то сделай это услугой.

— Услугой? — такого он не ожидал. — И о какой услуге идёт речь?

— Нет, — она решительно покачала головой. — Мне кажется, после случившегося я заслужила сделать тебе ответный сюрприз. Поэтому сначала пообещай, что сделаешь то, о чём я попрошу.

Она протянула руку для рукопожатия.

— Так, кажется, у вас это делается?

Лад недоверчиво посмотрел на неё:

— А вдруг ты попросишь что-то опасное для меня?

— Обещаю, что моя просьба не будет опасна ни для тебя, ни для кого-либо из жителей этой деревни и этого озера, а также не будет содержать ничего невозможного.

— Ты эту речь продумывала?

— Да, — хотя, вероятно, меньше, чем следовало.

— Договорились, — Лад взял её за руку. — Надеюсь, ты меня не убьёшь.

— Надеюсь, ты меня тоже.

Она повторила своё обещание ещё раз, уже для договора.

— Обещаю, в свою очередь, исполнить твою просьбу, если подобное в моих силах, — Лад нашёл, как обезопасить себя этой маленькой оговоркой.

— Я же обещала не загадывать невозможного.

— Откуда ты знаешь, что для водяных возможно, а что — нет?

Что ж, замечание было резонным. Признавая это, Лизавета кивнула и расцепила их пальцы. Глубоко вдохнула, переступила с ноги на ногу, собираясь.

— Теперь ты скажешь, что это за просьба?

Почему-то это оказалось не так-то просто. Лизавета нерешительно облизнула губы, подумала мимоходом: уж не совершает ли она прямо сейчас ужасную ошибку? Ведь ещё можно было всё исправить, запросив не то, что планировалось, а какую-то безобидную мелочь вроде коробки свежих пирожных. От пирожных она и впрямь бы не отказалась…

— Ты же не собираешься пойти на попятную? — сначала Лизавета подумала, что это говорит ей внутренний голос, но нет: решающий вопрос задал Лад, сам не зная, на что подписывается.

— Нет, — она встряхнулась. — Конечно, нет. Но ты же знаешь: рассказать правду бывает очень непросто.

— Ты теперь каждый день будешь мне это припоминать?

— Да, — с этим ответом Лизавета не медлила. — Потому что предательство не должно оставаться безнаказанным, даже для бессмертных водяных с очаровательными улыбками.

— Так ты считаешь, что у меня очарова…

— Я хочу, чтобы ты забрал меня под воду.

О, она выбрала наилучший момент. Было что-то чудовищно приятное в том, чтобы наблюдать, как самодовольная улыбка сползает с Ладова лица, сменяясь ошарашенным выражением.

— Что ты сказала?

— Ты слышал. Но что самое ужасное, ты пообещал мне это исполнить.

Вот так, вонзить нож в самое сердце и провернуть, чтобы было больнее. Всё так же, как он сделал с ней.

— Ты не понимаешь, о чём просишь.

— Тогда объясни мне.

— Хорошо, — Лад помедлил с мгновение. — Что ты знаешь о Нави?

09

Ей следовало догадаться. Вспомнить все сказки, которые им с Настасьей читала нянюшка, и байки, что отец привозил из поездок. Это же было несложно, правда? Подумать о том, что водяными обычно становились умершие люди, и догадаться, что это значит?

Но Лизавета не подумала, и потому замерла, огорошенная, стоило Ладу спросить о Нави. Ведь всё, что она помнила, сводилось к простейшей истине: Навь — это царство мёртвых, живым туда путь заказан. И она только что взяла с водяного обещание её туда утащить.

— Вижу, кое-что знаешь, — пришёл черёд Лада злорадствовать. — Теперь поняла свою ошибку?

Она отказывалась признать это вслух, но да, поняла. Не было ничего трудного или невозможного в том, чтобы утянуть глупую маленькую купчиху в Навь — вот только для этого ей пришлось бы умереть.

— Хм. Значит, ты меня убьёшь? — Лизавета смогла сказать это так просто лишь потому, что до конца не верила в происходящее.

И каково же было её облегчение, когда усмешка на лице Лада стремительно сменилась изумлением, а сам он выпалил:

— Что?! Матерь, конечно нет!