Жемчужный узел (СИ)

«Закончиться», — повторила она про себя, едва шевеля губами. Неужели её история и впрямь подходила к концу? Вот так, без великих открытий, без спасения мира, без откровений, способных всё перевернуть?

Хотя, один маленький мирок всё же был спасён…

— Где Лад? — подумав об этом, она встрепенулась.

— Спит. Ему тоже не очень пришлось: когда тебя ранили, было нарушено обещание, которое Лад дал твоему отцу.

Точно. Лад ведь обещал её защищать.

— Но теперь всё в порядке?

Яр неопределённо дёрнул плечом:

— Смотря, что значит «в порядке». Но Лад жив, твой отец в последний момент снял с него все обязательства. Он, к слову, рвался бежать за тобой, но я сказал, что будет лучше, если ты сначала поговоришь с кем-то из наших.

— И он согласился? — Лизавета недоверчиво усмехнулась.

— Я был… убедителен.

Она ожидала увидеть отца привязанным к лавке, но всё оказалось куда прозаичнее: он просто сидел за столом, нервно отстукивая ногой мгновения до их встречи. За стуком он не расслышал, как она подошла, и Лизавета замерла на мгновение за его спиной — пальцы замерли над плечом, которое она так и не сжала. Отведя руку в сторону, она прошла мимо и села напротив.

— Лизавета!.. — отец встрепенулся, согбенная спина распрямилась, пальцы потянулись прикоснуться — но разделявший их стол не позволил. — Ты… ты жива.

Понимал ли он, что в действительности произошло с его дочерью? Она бросила быстрый взгляд на Яра, так и оставшегося стоять в дверях сеней. Тот кивнул: отцу объяснили — или, по крайней мере, пытались объяснять.

— Не совсем, — ей казалось, что даже собственный голос зазвучал по-другому, хотя на самом деле изменилось лишь её отношенье к отцу. Он больше не казался непогрешимым, всезнающим, бесспорным, приравненным к богу. Он стал в её глазах человеком, и то была утрата, которую им обоим необходимо было пережить. — Теперь я одна из них.

Лизавета оглянулась на Ольгу. Та перестала хлопотать, замерла возле печи, неотрывно глядя на людей за столом. Хотя, человек там был только один.

— Ты пытался убить моих друзей.

В его взгляде отразилась вся боль низвергнутого божества.

— Я лишь хотел защитить тебя, — слова казались такими никчёмными и бессмысленными, и он сам это слышал. — Я должен был тебя послушать.

Она кивнула, соглашаясь. Взгляд её рассеянно бродил по его лицу: отец постарел за этот день так, как не успел за последние семнадцать лет. Меж бровей пролегли глубокие морщины, уголки глаз опустились, вечно вскинутый подбородок ослаб. Лизавета не знала, правда ли он так изменился или только в её глазах.

— Да, должен был, — несмотря на жалость в сердце, она согласилась. — Но отчасти я понимаю, почему ты так поступил.

Она ведь тоже не послушалась Лад, много-много раз. Пошла против него в Навь, сблизилась с Ярославом, вернулась на озеро, хотя он отрезал его от мира всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Если бы она делала так, как говорил Лад, самого страшного тоже могло не случиться.

— Пообещай мне, что это не повториться.

— Обещ… — как легко отец готов был дать слово!

— Нет, — однако Лизавета не собиралась ничего упрощать. — Не так.

Она протянула над столом тонкую, бледную руку, и отец, который совсем недавно так хотел коснуться её, застыл в изумлении. Он больше не мог притворяться, что его любимая дочурка осталась прежней, потому что прямо сейчас ему предлагала заключить договор не она — водяница.

— Пообещай мне, что больше не вернёшься на это озеро и сделаешь всё возможное, чтобы сохранить его тайну от прочих людей. Что будешь оберегать духов Нави так же, как оберегал бы мою собственную жизнь, если бы та ещё продолжалась. Пообещай… — у неё перехватило горло от одной мысли о том, что она собиралась сделать. — Пообещай, что не будешь сам искать со мной встречи.

— Чт?..

— Пообещай.

В её голосе зазвенел лёд, и отец наконец-то услышал. Ему ничего не предлагали, с него требовали плату за всё.

— Обещаю, — его пальцы показались Лизавете обжигающими. — Всё, что ты сказала до этого, я всё из этого сделаю.

Мгновение ей казалось, что отец попросит что-то взамен. Его рот дрогнул, словно готовый произнести какие-то слова, совершить ошибку. Но в итоге он не издал больше ни звука, и за это она была ему особенно благодарна.

— Спасибо, — губы растянулись в улыбке. — Правда, спасибо.

— Нет, — он покачал головой. — Не за что. Я делаю то, что сделал бы любой отец. Защищать тебя — мой долг, и если из-за этого я больше не увижу тебя… Что ж, возможно, я это и заслужил.

«Возможно», — так и не сказала она.

Лад не спал, когда она вошла в дальнюю комнату. Он смотрел в окно на проплывающие в вышине облака — она проследила за его взглядом и с изумлением поняла, что не просто видит, но чувствует их. Облака были водой неба, паром, готовым излиться на землю благословенным дождём.

— Удивительно, правда? — конечно, Лад ощутил её присутствие.

Она прошла вглубь комнаты, помедлив, опустилась на край его постели. Лад, не глядя, нашёл её руку и мягко сжал в знак то ли приветствия, то ли благодарности. От прикосновения по телу разбежалось тепло.