Жена

Before me stood an ordinary woman, perhaps neither beautiful nor elegant, but this was my wife with whom I had once lived, and with whom I should have been living to this day if it had not been for her unfortunate character; she was the one human being on the terrestrial globe whom I loved.	Передо мною стояла обыкновенная женщина, быть может, некрасивая и неизящная, но это была моя жена, с которой я когда-то жил и с которою жил бы до сего дня, если бы не ее несчастный характер; это был единственный на всем земном шаре человек, которого я любил.
At this moment, just before going away, when I knew that I should no longer see her even through the window, she seemed to me fascinating even as she was, cold and forbidding, answering me with a proud and contemptuous mockery. I was proud of her, and confessed to myself that to go away from her was terrible and impossible.	Теперь перед отъездом, когда я знал, что не буду видеть ее даже в окно, она, даже суровая и холодная, отвечающая мне с гордою, презрительною усмешкой, казалась обольстительной, я гордился ею и сознавался себе, что уехать от нее мне страшно и невозможно.
"Pavel Andreitch," she said after a brief silence, "for two years we have not interfered with each other but have lived quietly.	- Павел Андреич, - сказала она после некоторого молчания, - два года мы не мешали друг другу и жили покойно.
Why do you suddenly feel it necessary to go back to the past?	Зачем это вдруг вам так понадобилось возвращаться к прошлому?
Yesterday you came to insult and humiliate me," she went on, raising her voice, and her face flushed and her eyes flamed with hatred; "but restrain yourself; do not do it, Pavel Andreitch!	Вчера вы пришли, чтобы оскорбить меня и унизить, - продолжала она, возвышая голос, и лицо ее покраснело, и глаза вспыхнули ненавистью, - но воздержитесь, не делайте этого, Павел Андреич!
Tomorrow I will send in a petition and they will give me a passport, and I will go away; I will go! I will go!	Завтра я подам прошение, мне дадут паспорт, и я уйду, уйду, уйду!
I'll go into a convent, into a widows' home, into an almshouse. . . ."	Уйду в монастырь, во вдовий дом, в богадельню...
"Into a lunatic asylum!" I cried, not able to restrain myself.	- В сумасшедший дом! - крикнул я, не выдержав.
"Well, even into a lunatic asylum!	- Даже в сумасшедший дом!
That would be better, that would be better," she cried, with flashing eyes. "When I was in Pestrovo today I envied the sick and starving peasant women because they are not living with a man like you.	Лучше! лучше! - продолжала она кричать, блестя глазами. - Сегодня, когда я была в Пестрове, я завидовала голодным и больным бабам, потому что они не живут с таким человеком, как вы.
They are free and honest, while, thanks to you, I am a parasite, I am perishing in idleness, I eat your bread, I spend your money, and I repay you with my liberty and a fidelity which is of no use to any one.	Они честны и свободны, а я, по вашей милости, тунеядица, погибаю в праздности, ем ваш хлеб, трачу ваши деньги и плачу вам своею свободой и какою-то верностью, которая никому не нужна.
Because you won't give me a passport, I must respect your good name, though it doesn't exist."	За то, что вы не даете мне паспорта, я должна стеречь ваше честное имя, которого у вас нет.
I had to keep silent.	Надо было молчать.
Clenching my teeth, I walked quickly into the drawing-room, but turned back at once and said:	Стиснув зубы, я быстро вышел в гостиную, но тотчас же вернулся и сказал:
"I beg you earnestly that there should be no more assemblies, plots, and meetings of conspirators in my house!	- Убедительно прошу, чтобы этих сборищ, заговоров и конспиративных квартир у меня в доме больше не было!