Жена Дракона

Если она пыталась завести с ним разговор на тему интимной жизни, он грубо обрывал его, потому что «женщине вообще не следует рассуждать на такие темы», а иногда с издёвкой предлагал «лечиться, заниматься спортом и выбросить из головы всякую чушь». В том, что Катя не получала никакого удовольствия от их близости, была виновата, по его мнению, исключительно она сама с её «уральской» холодностью, вялостью и неповоротливостью, плохой фигурой и маленькой грудью. Иногда он нарочно делал ей больно, мог оскорбить, назвав грязным словом. Это не было игрой, способом возбудиться – его действительно всё раздражало, особенно собственные неудачи, которые случались регулярно. Однажды, когда от неудобной позы у Кати свело бедро, он обозвал её колодой и швырнул в лицо красивую ночную сорочку, которую она купила накануне…

Она переживала всё это в одиночку, и потому особенно остро. Близких подруг не осталось: девчонок, с которыми она общалась в Москве, отвадил Дракон, а писать школьной подруге из П. о таких вещах было как-то неловко. Она и произнести вслух вряд ли смогла бы, не то что написать. Поговорить с мамой Катя тоже не решалась: ей почему-то казалось, что мама не поймёт, осудит, посоветует заняться делом и не строить глупых иллюзий. В конце концов, за их плечами были поколения покорных женщин, которые терпели кое-что похуже, например, снохачество.

Начитавшись любовных романов о девушках с фиалковыми глазами и личиками в форме сердца, которые таяли в объятиях мускулистых красавцев, Катя воображала «всякие глупости» с радугами и звёздами. Первый брак нанёс ощутимый удар по иллюзиям: поначалу было больно и противно, потом только противно. Встретив Дракона, она отчего-то вообразила, что он – мужественный, опытный и понимающий – наконец подарит те наслаждения, о которых рассказывали романы в мягких обложках. Но получилось наоборот: он был нетерпелив, напорист и даже груб, к тому же, видимо, имел некоторые проблемы, в которых винил Катю. С каждым годом становилось только тяжелее, пока она окончательно не уверилась в том, что счастье плотской любви – не более, чем сказки, выдуманные мужчинами.

С Сергеем всё было по-другому. Она впервые почувствовала себя женщиной, которая может вызвать влечение, а не средством удовлетворения чьих-то потребностей. Они целовались в подворотнях, дворах и на лестнице, как школьники. Он прикасался осторожно, почти робко, а она сделалась такой смелой, какой не была никогда.

Стоя посреди комнаты в луче света уличного фонаря, Катя с непривычки запуталась в платье, но почти не смутилась – так Сергей смотрел на неё. Впервые она не устыдилась своей неидеальности и шагнула к нему через платье – картинно, как в кино, но получилось смешно и неловко. Он не рассмеялся, только продолжал смотреть, будто впервые видел обнажённую женщину.

От неё пахло туалетной водой из перехода, и она уже успела пожалеть, что надушилась. Запах оказался тяжёлый, мускусный, и абсолютно ей не шёл.

Сергей бережно взял её лицо в ладони. На краешке сознания шевельнулся драконий хвост: «Лицо, как полная луна… Такое же круглое». Лицо как лицо, никакая не луна, а если и луна, разве это плохо? Луна – это красиво!

Было так тихо, что Кате казалось: она слышит, как поскрипывает земная ось. Июльская ночь проплывала за окнами – ещё не темная, как бархатные августовские чернила, но уже медленная, глубокая и размеренная. А потом окутало нежное тепло, совсем не такое, как то, что угрюмо плавило её днём…

Светлело. Голубые и розовые тени ползли по стенам. Он заснул, положив ей на грудь руку – обыкновенный счастливый мальчишка. Даже если не будет никакого потом, у неё было «сейчас» – с волшебными утренними тенями, теплом этой широкой руки и полузабытым запахом лака от примятых кудрей.

Катя закрыла глаза. Дракон молчал – не то ушёл насовсем, не то затаился…

Дракон

Крутые чешуйчатые бока тяжело вздымались в бархатной темноте. Влажное горячее тепло драконьей туши было сегодня особенно отвратительно, но она подошла близко, почти вплотную. Дракон спал беспокойно: когтистые лапы скребли пол, длинный хвост взметал пыль.

Здоровой рукой она нащупала рукоять кинжала и потянула его из ножен. В пещере вдруг сделалось жарко и светло как днём, капли пота выступили на лбу.

Глазное яблоко чудища рывками двигалось под кожистым веком, подсвеченным изнутри,как красное витражное стекло.

Если он проснётся, если она не попадёт в цель или ударит недостаточно сильно, ей не жить. Однажды она увидела на пустоши свою предшественницу, замыслившую побег, вернее, то, что от неё осталось. Издали тело казалось обугленной головешкой. Лишь подойдя ближе, она смогла различить лоскуток узорчатой ткани, чудом уцелевшей в огне. Ткань была совсем новой: девушка сбежала через пару дней после венчания на скале… Ей нельзя так. Она должна победить. Ради себя и девочки.

Вдох-выдох. Она подняла руку с кинжалом…

40