Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Теперь я узнала особу, чей голос показался мне знакомым. Это была Сабина Максимус. Ее жеманный смех часто доносился до моего слуха, когда она сидела рядом с Пилатом на скачках. Казалось, как давно это было, хотя прошел едва ли год.

Увидев меня, Сабина и ее подружка переглянулись. Я заметила насмешливую улыбку у них на губах и готова была провалиться сквозь землю.

Но конечно, этого не случилось. Заставив себя улыбнуться, я помахала в ответ на их бурное приветствие. Я подозвала поэтессу, сидевшую поблизости, откинулась на мраморную плиту и закрыла глаза, делая вид, что с упоением слушаю. Руки массажистки профессионально двигались по моему телу.

— Госпожа очень напряжена, — сказала она. — Пожалуйста, расслабьтесь.

Расслабиться? Мое сердце билось, как зверек, попавший в ловушку.

— Как себя чувствует госпожа? — поинтересовалась массажистка.

— Замечательно, — ответила я. — Просто замечательно.

Я могла бы так пролежать еще час, если бы только Сабина и ее подружка не подошли ко мне, если бы только мне не пришлось разговаривать с ними.

Как бы не так. Через минуту они вдвоем не спеша обошли бассейн и уселись рядом со мной. Деваться было некуда — я приподнялась. Сабина осыпала меня поцелуями и комплиментами, заключила в крепкие объятия, а потом представила сгоравшей от нетерпения подруге.

— Я так много слышала о вас, — сказала она.

«Догадываюсь», — подумала я.

Поэтесса молча встала, ожидая указаний.

— Спасибо. Может быть, немного позже, — извинительно улыбнулась я. Она ушла, а мне так хотелось последовать за ней.

Казалось, следующим двум часам не будет конца. Не в состоянии высвободиться из цепких рук массажистки, я старалась сохранять спокойствие. Сабина и ее подружка приставали с любопытными вопросами о Пилате, а я отвечала на них живо, расписывая его великодушие и преданность. Я решила не давать им больше повода жалеть меня, поэтому смеялась и шутила, постепенно приходя в себя от первоначального шока.

Пилат стал смыслом моего существования. Почему же я так мало для него значу? Я погрузилась в размышления. Неужели, озабоченная своей болью, я открыла дверь для соперницы? Марция Сентий не погнушалась бы воспользоваться такой ситуацией. Дрожь пробрала меня при мысли об искушенной и изощренной Марции, женщине красивой и хищной. Как я могла соперничать с ней? Не могла, но должна.

— Итак, вы наконец снова у нас? — Мистагог задумчиво смотрел на меня своими светящимися раскосыми глазами оливкового цвета. Лучи вечернего солнца играли на великолепных фресках и мозаичных полах зала. Куда ни посмотришь, всюду изображения Исиды, выполненные лучшими мастерами. Эти шедевры воспроизводят сцены из жизни богини, на чью долю выпали испытания, какие невозможно представить простому смертному, и она не только выстояла, но и победила. Да, я правильно сделала, придя сюда.

— Я болела, — объяснила я. — По сути дела, я сегодня первый раз вышла из дома.

— И подумать только, вы прямиком пришли к нам! Какая трогательная преданность Исиде.

Я почувствовала, как краснею.

— Дело не только в этом.

— Тогда в чем же?

Я посмотрела в глаза мистагогу:

— Мой ребенок умер. Не помогли ни ваше снадобье, ни мои молитвы Исиде.

— Грустно слышать это, но мудрость богини не ставится под сомнение.

— Мне суждено потерять и Пилата? Я добилась его с помощью вашего заклинания. Дайте мне еще что-нибудь более сильное. Он должен быть моим навсегда.

Мистагог молча покачал головой.

— Вы отказываетесь мне помочь? — воскликнула я. — Ваше заклинание замечательно подействовало. Мы стали мужем и женой наперекор всему. Моя собственная мать признала это. Пилат мог взять самую состоятельную женщину в Антиохии, но выбрал меня. Какое-то время он любил меня. Сейчас мне нужно нечто более сильное, чем слова. Рахиль говорит, что у вас есть другие средства, например заговор.

— Это не для вас, — сказал мистагог. — Заговор свяжет вас сильнее, чем того, на кого он нацелен.

— Какое это имеет значение? Я уже связана с мужем. Я люблю его, но что такое быть его женой, если он интересуется кем-то еще?

— Интересуется сейчас. Но он вернется, уверяю вас. Обязательно вернется.

— Этого недостаточно. Я хочу, чтобы он любил меня, как я люблю его.

Мистагог вздернул брови:

— Любите его? Вы так считаете?

— Конечно, я так считаю. Я обожаю его и хочу взамен его любви. Или я претендую на чересчур многое?

Мистагог наклонил голову и внимательно посмотрел на меня:

— Под любовью подразумевается многое. Вы называете любовью одно, а ваш муж может иметь в виду совсем иное. Расскажите мне лучше о своих медитациях. Одно время вы этим занимались весьма успешно. Вы больше не ищете общения с богиней?

— Зачем мне это? После того как я потеряла ребенка, мной овладела глубокая печаль. Исида отреклась от меня.

Он ничего не сказал и только смотрел на меня своими странными темными глазами. Понизив голос, я добавила:

— В последнее время я хожу в храм, построенный мной у нас в саду. Надеюсь восполнить упущенное. Попытаюсь. Но сейчас... Уверена, вы можете мне помочь, — умоляла я его.

Мистагог покачал головой: