Жена Тони

Когда он взял ее руку, она притянула его к себе и вместо рукопожатия поцеловала в губы.

Войдя в казарму, Тони разделся, аккуратно повесил форму, чтобы она не измялась, и сел писать письмо матери. Но вместо этого рука вывела:

С ней можно смеяться,
Можно шутить,
А можно и просто
Поговорить.

На ней я женюсь,

Приведу ее в дом,
И мы навсегда
Будем вдвоем.

Пока Тони работал с Чичи, он не писал текстов к песням – иногда, правда, предлагал ей заменить то или иное слово, но дальше этого его сочинительские способности не распространялись. Но то, что он сам придумал стихи для песни, доказало ему кое-что – эта мысль не давала ему покоя уже несколько лет. Девушка, на которой ему предстояло жениться, сделает его лучше во всех отношениях. Они так сильно, так глубоко любят друг друга, что он сумеет остаться ей верным. А ее непревзойденный талант так обширен, что вдохновит и его самого на творчество. Поистине, они с Чичи были настоящей парой.

Тони лег на койку. Сказать по правде, он и сам не хотел больше ждать.

На следующее утро, когда Тони постучался к Чичи, она открыла дверь, уже одетая в желтое шифоновое платье, шляпка подобрана в тон. В руках она держала букет ромашек.

Это зрелище чуть не сбило его с ног.

– Ты выглядишь как ломтик солнца!

– Ага, все такое желтое. – Чичи помахала ромашками. – Мне их дала тетенька со стойки регистратуры, она их свистнула из ресторана.

– Значит, ты приняла решение.

– Да. Я хочу, чтобы мы поженились нынче же утром.

– Пойду позвоню капеллану.

– Не надо, я уже пригласила католического священника.

– Так это же затянется на несколько недель, – возразил Тони.

– Вовсе нет, я все ему объяснила. Да и бумаги, справленные в церкви Святого Иосифа, у меня с собой, тебе же нужно было их всего лишь подписать, и его это вполне удовлетворило. Вдобавок он, похоже, величайший поклонник Дины Шор по эту сторону Мемфиса. «Мечтай о ней» стала для него песней года.

– Хочешь сказать, мое будущее в руках Дины Шор?

– А какая разница? Идет война. Надо брать от жизни что дают. Мы уже и фольгу собираем на нужды фронта, на моих шелковых чулках больше дорожек, чем пробежек у Джо Ди Маджо[82], и, судя по всему, Дина Шор имеет больше веса в глазах святой римско-католической церкви, чем верные сыны и дочери вышеупомянутой церкви.

– А как же твоя семья?

– Они будут рады за меня. Знаешь, теперь, когда папы не стало, мне уже не так уж и важно закатить пышную свадьбу. Если он не может повести меня к алтарю, не надо мне ничего эдакого. Барбара тоже так думала, вот и я.

– Эй, ребята! – Морт толкнул дверь номера, которую Тони забыл закрыть. – К вам можно?

– Доброе утро, влюбленные пташки, – улыбнулась Бетти. Она была в небесно-голубом шелковом платье и несла в руках корзинку розовых тубероз.

Тони вопросительно посмотрел на Чичи:

– Это что, наши свидетели?

Чичи покраснела.

– Ну как ты могла? – пожурил ее Тони и повернулся к Морту: – Прости, что отвлекаем вас от медового месяца.

– Мы готовы на все, только бы помочь влюбленным соединиться.

– Есть только одна проблема, – сказала Чичи.

– Мы евреи, – пожал плечами Морт. – Но, судя по всему, поскольку идет война, священник решил посмотреть на это сквозь пальцы.

– Если это поможет, у меня одна бабушка принадлежит к Научной Церкви Христа, – добавила Бетти.

– Милая, это как чайная ложечка соленой воды против всего Тихого океана, – покачал головой Морт. – Как бы далеко твоя бабуля ни отошла от Дома Давидова, мы все равно остаемся евреями.

– А мне кажется, что слово «христианская» должно хоть немного помочь, – настаивала Бетти.

– Отец Куадрелло сказал, что все в порядке. Морт и Бетти просто заменяют наших настоящих свидетелей, так что я назвала Барбару и Чарли, просто чтобы все поскорее уладить, и святой отец поговорил с ними по телефону.

Морт посмотрел на часы:

– Нам пора выдвигаться в путь. Отец Кадриль не станет ждать нас до вечера.

– Не Кадриль, а Куадрелло, – поправила его Бетти. – Давай без дурачеств, Морт. Не надо злить священника. Эти ребята хотят пожениться, и будет ужасно, если все развалится из-за тебя.

– Но-но, следите за своим тоном, миссис Лак, – погрозил ей пальцем Морт. – А то меня вмиг ославят как подкаблучника.

– Слишком поздно, дружище, – хлопнул его по спине Тони, и вся компания отправилась в часовню.

Чичи и Тони стояли в ризнице перед отцом Куадрелло. Позади маячили Бетти и Морт. Церковник читал священные обеты. Он произносил молитвы на латыни, что повергло Морта в полное замешательство. Бетти бросила на мужа выразительный взгляд, призывая вести себя прилично.

В тесной ризнице витал застарелый аромат ладана и роз. Яркое солнце лилось сквозь оконные витражи – триптих, изображавший святую Анну, святую Маргариту и святую Елизавету, – окрашивая комнату коралловым светом. Отполированная мраморная крестильница пустовала, но уже своим наличием напоминала молодоженам, что однажды у них будут дети – ведь отныне они семья.