Жена Тони

Время коварно вело себя с Тони с Чичи. Казалось, оно не проходит постепенно, а несется вскачь, а то и вовсе испаряется. Каждый раз, когда в прошлом они приближались к совместному счастью, нечто или некто – то, на что они не могли повлиять, – разлучало их. Не стоило прикидываться, будто у них есть гарантия, что они останутся вместе еще на много лет. Уж она-то знала, что за подобное не поручится никто. Она видела, как с ее родителями произошло самое ужасное.

Тони не сомневался в своей молодой жене. Он знал ее семью и понимал ее моральные принципы. Ее клятва в верности была дана ему навечно.

Чичи показалось, что в день их свадьбы его губы были сладкими, но и солоноватыми, как от слез.

9 1944–1950

Diminuendo[83]

25 декабря 1944

Дорогая миссис Армандонада,

Поскольку в это Рождество, моя милая Чич, я один, без тебя, я решил выкатить полную фамилию, ведь теперь она и твоя, что подтверждается печатью и штампом штата Калифорния, так что можешь свободно ею пользоваться. Надеюсь, мой подарок добрался до тебя в целости и сохранности и понравился тебе. Мне так легко делать для тебя покупки, милая. Нужно просто что-то сверкающее – потому что ты и сама вся сверкаешь. Я думал, мне будет легче вернуться к этой работе после того, как мы поженимся, но все стало только хуже. Все, чего я хочу, это оказаться дома с тобой.

Мне не терпится увидеть, что ты там придумала для нас двоих. Ты говорила, что для меня это будет сюрпризом. Воспоминания о наших проведенных вместе ночах помогают мне справиться со здешней скукой и рутиной. Окончание войны похоже на окончание любого другого мероприятия, у которого когда-то были четко рассчитанные детали и масштаб. По мере сворачивания детали отлетают, остаются лишь сломанные части – ни починить, ни перепродать. Разве что отдать в металлолом и расплавить.

Все мы грустим и хандрим, так как жалеем о потерянном времени и о наших павших братьях. А когда мужчины чувствуют себя бессильными перед тем, чего им не превозмочь, они зачастую отказываются прощать и начинают бить себя кулаком в грудь.

Я люблю тебя, моя драгоценная жена.

Савви

Стоя у зеркала в дамской комнате на радиостанции WJZ, Чичи поправила висевшую на шее цепочку с изящным кулоном в форме бриллиантовой капельки – Тони прислал его на Рождество – и пригладила воротник белой блузки. Затем наклонилась поближе к зеркалу, проверила, не застряло ли что-нибудь в зубах, и вышла в коридор.

– Давай, ты же не хочешь ее пропустить! – Энн Мамм Мара ждала Чичи за дверью.

– Мы ведь даже не знаем, собирается ли она ее петь, – заметила Чичи, спеша по коридору рядом с ней.

– Но если споет, можешь себе представить? На всю страну!

Когда они завернули за угол по направлению к студии звукозаписи, Энн и вовсе побежала. Чичи остановилась, заметив певицу в стеклянной кабине. Та напоминала букетик желтых георгинов.

Дина Шор стояла перед студийным микрофоном. Ее белокурые волосы были собраны в гладкий пучок, кожа будто мерцала, несмотря на слабое освещение. Певица уже вовсю трудилась, засунув руки глубоко в карманы юбки золотистого бархата, – юбка была в тирольском стиле, широкая, сборчатая, туго затянутая на талии завязанным в узел пояском. Шею оттенял накрахмаленный воротничок-стойка белой блузки, свет лампы у подставки с нотами отражался в розовых жемчужинах на короткой нитке бус.

– Она выглядит сногсшибательно, – сказала Энн. – Иди поздоровайся.

– Лучше нам ее не беспокоить.

– Ты написала для нее шлягер. Сейчас не время для скромности.

Энн распахнула дверь в студию и подала Чичи знак следовать за ней. Давай же, показала Энн головой.