Жена винодела

– Знаю. – Он вздохнул. – Ладно. С чего же начать? Ну, во-первых, на самом деле она не Эдит Тьерри. Она взяла это имя после войны, оно принадлежало другой женщине.

Лив уставилась на него во все глаза:

– Жене владельца брассери «Мулен»?

– Oui. Настоящая Эдит Тьерри была лучшей подругой вашей бабушки. Участвовала, насколько я знаю, в Сопротивлении и погибла здесь, в Реймсе. Кажется, ее застрелили немцы в самом конце оккупации.

Лив зажала ладонью рот:

– Тогда, ради всего святого, кто моя бабушка на самом деле?

Жюльен посмотрел на нее исполненным сочувствия взглядом.

– Ее настоящее имя Инес Шово. Она была женой Мишеля Шово, владельца «Мезон-Шово». – Жюльен умолк и свернул направо, к выезду из города.

У Лив перехватило дыхание.

– Я… я не понимаю. Вчера она сказала мне, что мой отец – сын Мишеля Шово, но при этом не ее.

– Oui. Вот тут и начинаются сложности. Понимаете, у Мишеля Шово был роман с женщиной по имени Селин Лоран, женой chef de cave, его главного винодела. Она была родной матерью вашего отца. Но, когда мадам Лоран отправили в Аушвиц, она оставила своего новорожденного сына вашей бабушке.

– О, Боже, Аушвиц? Что с ней стало?

– Она не вернулась. Что касается вашей бабушки, то она всегда винила себя в смерти мадам Лоран и своего мужа. Но знала, что обязана защитить вашего отца. Кое-кто в Реймсе считал, что она – Инес – помогала нацистам.

– Но ведь это неправда? Господи, пожалуйста, скажите мне, что это неправда.

– Конечно, нет, – поспешил успокоить ее Жюльен. – На самом деле она спасла моего деда. Он был еврейским беженцем, и она прятала его в погребах под «Мезон-Шово», пока ее муж не нашел безопасный способ вывезти его из Франции. – Жюльен свернул на шоссе D980, которое должно было привести их в Виль-Домманж. – Что бы ни произошло тогда в «Мезон-Шово», ваша бабушка – хороший человек. Но она так и не простила себя за ужасные ошибки, совершенные семьдесят пять лет назад.

– Какие ошибки? Почему она винит себя в смерти настоящих родителей моего отца?

Жюльен помолчал:

– Похоже, она выдала их немцам, когда узнала об их связи.

– Нет! – выдохнула Лив. – Как она могла?

– Не думаю, что она сделала это намеренно. Но это дела не меняет, правда? Дедушка говорит, это одна из величайших трагедий, с какими ему приходилось сталкиваться: единственный проступок определил всю дальнейшую жизнь вашей бабушки.

Лив пыталась осмыслить услышанное. Неужели бабушка Эдит действительно обрекла на смерть двух невинных людей, пусть даже нечаянно?

– Значит, она привезла меня сюда, чтобы все рассказать? – Голос Лив дрожал. – Об ужасных секретах своего прошлого? И о том, что я не ее внучка?

– Вы ее внучка. Как вы не понимаете? Семья – это нечто большее, чем кровное родство. К тому же, мне кажется, она всю жизнь только и делала, что заглаживала свою вину.

Лив молча разглядывала свои ладони.

Жюльен остановился на обочине, повернулся к ней:

– Лив, она привезла вас сюда не только ради этого.

Она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

– А разве одного этого мало?

– Дело в том, что «Мезон-Шово» когда-нибудь станет вашим.

Лив открыла, потом снова закрыла рот:

– Я… я не понимаю.

– Дом шампанских вин управляется трастовым фондом, который учредила наша семейная юридическая фирма семьдесят лет назад. После смерти вашего отца наследницей стали вы. Ваша бабушка поставила условие, что сама сообщит вам об этом, когда сочтет нужным. Формально дом шампанских вин принадлежит ей – она унаследовала его после смерти Мишеля Шово.

– Вы хотите сказать, что я унаследую «Мезон-Шово»? – Голос Лив прозвучал на октаву выше.

– Да, после смерти вашей бабушки. – Тут их прервал звонок телефона. Жюльен посмотрел на имя абонента и нахмурился. – Oui, – сказал он. – Oui. Nous serons là rapidement[43].

– Кто это? – спросила Лив.

– Дед. – Лицо Жюльена было мрачным. Он вырулил на дорогу и нажал педаль газа. – Ваша бабушка в «Мезон-Шово». Он уже почти там. Я сказал, что мы едем.

Глава 34 Июнь 2019 Инес

Сотрется ли это пятно хоть когда-нибудь? Инес храбро сражалась в рядах Сопротивления, привезла сына в Америку, чтобы начать новую жизнь, всегда заботилась о внучке. Она пожертвовала миллионы на благотворительность, спасла Самуэля и его сестру, старалась не опозорить имя Эдит Тьерри, любимой подруги, которая погибла, спасая Францию.

Но этого было мало.

Давид лишился отца и матери. Оливия – бабушки и дедушки. Инес почти сто лет, и она все еще жива, все еще держится, а Мишель и Селин не дожили до тридцати.

Инес понимала, что, проживи она еще сто лет, сделай еще тысячу добрых дел или даже миллион, ей не склонить чашу весов в свою сторону.