Женаты по договору (СИ)

Хотелось, конечно, позволить себе и большего — провести ладонью по стройному стану и тонкой талии, огладить округлое под плотной тканью платья бедро и, разумеется, посмотреть на по-детски подобранные ножки в изысканных чулках с голубыми подвязками. С чего он взял, что они голубые? Да черт его знает. Он ведь не знал, какой цвет у Миры любимый. Но, кажется, ей мог пойти совершенно любой цвет.

Кроме черного. Хотя нет. Даже черный, и тот шел ей. Просто черный, казалось, делал девушку недоступней и возводил вокруг нее стену, которую так хотелось преодолеть.

Какой же она была желанной, эта маленькая графиня. И в то же время, с некоторым удивлением понял Аттавио, хотелось ее оберегать и заботиться о ней. Ведь Мира была такой… маленькой. Такой хрупкой. Такой нежной. Пусть она и хотела выглядеть самодостаточной и сильной.

Да, это волновало его. И раздражало одновременно. Слишком уже сильно девушка начала выбивать его из привычной ему комфортной зоны, в которой он был и царь, и бог. И прекрасно мог держать себя в руках.

По крайней мере, раньше…

Чтобы отвлечься от всяческих соблазнов, Аттафио упирается локтем в небольшой деревянный выступ, подпирает кулаком щеку и устремляет взор в однообразный вид за окном. Небольшие каникулы, которые он устроил себе благодаря поездке в Фэрдер, подходят к концу. Надо думать о делах грядущих. А их всегда очень и очень много. Его деятельная натура всегда против праздности. Будь иначе, он не смог бы по праву считать одним из богатейших людей Игдара.

… Когда карета проезжает мимо очередной деревеньки, мужчина решает разбудить спящую на его коленях девушку и аккуратно проводит подушечками пальце по ее изящной скуле.

— Мираэль, — негромко зовет жену Аттавио, — Просыпайся.

Мгновенно распахнув глаза, девушка вглядывается в лицо мужа над собой и судорожно вздыхает, безошибочно определяя положение своего тела. И ожидаемо пытается быстро выпрямиться.

Но властная мужская рука, опустившаяся на ее грудь, не дает ей этого сделать. Поэтому она возмущенно хмурится.

— Если встанешь слишком резко, голова закружится, — предостерегает ее Аттавио, но в ответ Мира лишь пренебрежительно фыркает. И деловито интересуется:

— Подъезжаем?

Аттавио кивает. Позволив себе полежать еще с минуту, Мира опускает ноги на пол кареты, аккуратно выпрямляется и выглядывает в окно. Видит вполне себе обыкновенную и идеалистическую картинку — домики и небольшие хутора, заборчики и палисадники, зеленые глади поля и отдаленные полосочки лес и рощ — и решает поверить супругу на слово. Слишком плохо она знает окрестности столицы, чтобы по этому совершенно стандартному пейзажу понять, что они действительно около Игдара.

— У нас есть еще где-то около получаса, — вдруг шепчет совсем рядом с ней Аттавио, и крепкие уверенные руки обволакивают ее вокруг талии.

Мира вздрагивает и рассеянно оглядывается. А Аттавио уже притягивает ее к себе и, положив ладонь на стянутую корсетом и плотной тканью платья грудь, вжимает в свой торс.

— На что? — спрашивает она машинально, шумно сглатывая, когда пальцы мужа мужчины мягко проходятся вверх, обхватывают ее челюсть и гладят по подбородку.

— Ты, Мираэль, использовала мои колени как подушку. Хочу свою награду.

Опять он за свое!

— Вы ведете себя, как ребенок, — недовольно бурчит Мира в приблизившиеся губы.

— А ты — как монашка. Ну-ка, госпожа аббатиса, поцелуйте своего мужа.

— Зачем?

— Затем, что это чертовски приятно.

Больше она не успевает ничего сказать, потому что губы Аттавио накрывают ее рот, и знакомый трепет проносится по ее груди, ногам и концентрируется особой томностью в животе, из-за чего она судорожно вздыхает. А мужчина пользуется этим, чтобы мгновенно сделать поцелуй знакомо глубоким и откровенным.

Уже в третий раз он целовал ее так. И уже сейчас Мира не могла отрицать того, что ей… неожиданно нравилось.

Никто и никогда не целовал ее. Особенно так. Только он, Аттавио. Аттавио Дэрдаш. Богач. Торговец. Нежеланный муж. Ледяная глыба. Изменщик. Самонадеянный и независимый красавец. Граф Тордуар.

Сколько имен… и все про него одного.

Наверное, ее просто укачало в карете. А еще она устала от продолжительной дороги, несмотря на то, что большую часть пути благополучно и крепко проспала. Потому что другой причины, почему она, прижавшись спиной к груди графа, неудобно изогнувшись и повернув голову, отдается неправильному и порочному поцелую с невероятным пылом и жаждой, позволяя мужским губам и языку творить такое…

А Аттавио такой отклик, разумеется, оценил. И только рыкнул недовольно, потому что закрытый верх платья, его многочисленные юбки и подъюбники — это не то, с чем хочется возиться, обладая ничтожным количеством временем. Да и не совсем удобным местом.

Хотя кое-что он все же себя позволяет. И даже немного удивляется, когда Мира не отталкивает его руку, не мычит протестующе.