Женаты по договору (СИ)

Откинувшись в бок диванчика и продолжая жадно и умело целовать свою жену, он начинает уверенно расстегивать пуговки верхнего платья, имитирующего покрой военного камзола — дань многовековой моде, от которой до сих пор не могут избавиться даже в столице, когда речь идет о дорожном платье или амазонке. Потом — ослабляет шнурки на затянутом вороте нижней сорочки. И, освободив себе наконец-то достаточно места для маневра, Аттавио ласкает пальцами нежную кожу шеи, ключиц и приподнятых полушарий груди, особенное внимание уделяя нежной и заманчивой ложбинке между, рядом с которой, кстати, притаилась очень заманчивая и привлекательная маленькая родинка — о-очень привлекательная и о-очень соблазнительная.

Уже от возбуждения Мираэль снова всхлипывает. Как же мужчина ее понимает! Ему тоже не терпится перенести эту сладкую игру на более подходящую плоскость, да избавить их обоих от ненужных одеяний.

И вообще — это плохая идея, дразнить и Миру, и самого себя в таком месте. Ладно еще такая неискушенная девушка, как молодая графиня. Судя по всему, что-то не очень баловали ее любовники, раз она вспыхивает от одного лишь поцелуя.

Но он-то? Он-то не молодой юнец, да и раньше отлично справлялся с позывами плоти, если того требовала ситуация.

Что ж происходит сейчас, черт возьми?!

Почему его так ведет? Почему собственная жена его манит настолько сильно? Причем, самое интересное, ничего для этого не делая! Только губами своими пухлыми и мягкими завораживает да своими невозможными глазищами смотрит, будто оттолкнуть хочет, да воспитание не позволяет!

Вот только сейчас она не отталкивает, нет! Наоборот — закинув руку за его голову, уже сама тянется, сама прижимает его к себе, жадно поглощая воздух из его легких.

И ничего более естественного, чем это, кажется, и нет.

Наверное, он все-таки ошибся. И это девочка очень даже знакома с мужскими ласками и желанием. Вон как дрожит и трепещет, желая большего, чем эти скудные ласки украдкой.

— Все. Хватит, — почувствовав недовольство, приказывает Аттавио, обрывая поцелуй. Мысль о возможных любовниках жены почему-то остужает его и неприятно царапает по самому нутру.

Мира непонимающе хлопает ресницами, но уже через секунду ее лицо вспыхивает, глаза наполняются зловещим блеском, и девушка, отпрянув, что-то невразумительно цедит сквозь губы и принимается дрожащими пальцами приводить себя в порядок.

Правда, без особого успеха.

Понаблюдав за этими трепыханиями, Аттавио обреченно вздыхает.

— Иди сюда, — тоже раздраженно говорит он, протягивая руки, чтобы помочь застегнуть пуговки.

— Отстань! Сама! — огрызается разъяренной кошкой девушка, отстраняясь.

Но Аттавио все равно делает по-своему, заставляя ту смириться с самоуправством. И его ловкие, несмотря на размеры ладоней, пальцы без проблем справляются с миниатюрными кнопочками.

* * *

Как же Мираэль раздосадована! Как она зла и недовольна!

Да что ж это такое происходит, а?!

Почему она позволяет… все это?!

Но больше всего раздражает то, что она чувствует разочарование от того, что Аттавио не продолжает начатое. Именно он, а не Мира, прекращает непотребства, а после еще и, как маленького ребенка, одевает.

Вот же стыд!

Неудивительно, что, накручивая себя больше и больше, Мираэль вылетает из кареты, стоит той остановится в квартале Санженпэри около парадного входа их столичного дома, некогда принадлежавшему самому принцу и проданному в часть карточного долга одному из королевских аристократов, а позже — и новоиспеченному графу Тордуар.

Пренебрегая приличиями (вот до чего ее довел бесстыдный муж!), она лишь машинально кивает выстроившейся в две шеренги прислуге и, проигнорировав даже приветственную речь дворецкого, бросается напрямую к дому.

Аттавио провожает супругу не совсем довольным, но при этом понимающим взглядом и сразу обращается к немного опешевшему персоналу, который, надо сказать, вышколен настолько, что никак это не показывет:

— Всем доброго вечера!

— Добрый вечер, мессир граф! — дружным хором отзываются слуги.

— Добро пожаловать домой, мессир граф, — низко кланяется дворецкий, степенно шагая навстречу своему хозяину.

— Здравствуйте, Даниэль. Дома все в порядке?

— Конечно. Мы рады, что вы вернулись. И госпожа графиня тоже.

— Ее комната готова?

— Разумеется. Я получил письмо господина Монро и своевременно отдал все полагающиеся распоряжения.

— Хорошо. Спасибо.

— Рад стараться, мессир граф.

Вернуться домой приятно, хотя в молодости Аттавио не придавал этому особого значения, предпочитая проводить все время в конторе или на бирже. К тому же этот аристократический особняк всегда казался ему излишне большим и помпезным.

Зато отвечал вкусу и стилю столицы. И поддерживал статус графа.

Сейчас в этот дом вернулась его настоящая хозяйка. В течении последних пяти лет здесь время от времени жила то одна женщина, то другая, выполняющая незамысловатые обязанности, благо, на наличие любовниц прогнившее аристократическое общество всегда смотрело сквозь пальцы.