Женитьба дядюшки Жиля

- А злобные сёстры младшенькой Белль часы-то перевели, чтобы она не успела вернуться к своему чудовищу, она и сидела с ними – ни сном, ни духом, ни рылом, ни ухом. И опоздала на целый час! Колечко покрутила на пальце, вернулась во дворец, видит – нет чудовища. Думает – куда делось, всегда же было! И пошла по дому его искать! И ни в одной зачарованной комнате не нашла – нету чудовища, как сквозь землю провалилось. Тогда она пошла в сад, к прекрасному розовому кусту, и видит – лежит там её чудовище, полумёртвое уже, обнимает розовый куст и горько плачет.

- А чего плачет-то? – спросила Шарлотта. – И чего полумёртвое?

- Глупая ты, скучает! Он-то подумал, что она уже совсем никогда не придёт! Ты вот как думаешь, если наша мама не придёт к чудовищу, которое на самом деле принц, он ведь тоже скучать начнёт!

Глаза Жиля медленно лезли на лоб. Что? Чудовище, которое принц? Что ещё ему доведётся услышать?

Он открыл дверь в комнату Мадлен – без стука, там тоже о чём-то говорили. И упёрся взглядом в сидящих рядом, свою прекрасную даму и любезного племянника. И госпожа Мадлен держала племянника за руку, и что-то ему говорила, а племянник сиял от неведомой радости.

Наверное, ничего особенного не говорила. Но Жиль подумал, что ему пока достаточно. Он пойдёт домой и там посидит. Немного. А потом подумает – нужны ему все эти прекрасные дамы, или он и так справится.

Шаг назад. Зеркало, де ла Мотт.

- Забирай меня обратно. Немедленно.

День Мадлен начинался так хорошо,  что она и не подумала – а ведь когда слишком много хорошего, то потом непременно что-то случится. Матушка всегда об этом говорила, и любила повторять – что и лишний смех к слезам, и внезапно свалившееся богатство не принесут ничего хорошего, и вовсе если вдруг в жизни всё хорошо – то жди беды. И если серьёзно, то – нужно откупаться. Тогда пронесёт.

Мадлен была невнимательна и не откупилась, когда на неё свалилось счастье. Может быть, зря?

Утром сначала пришли девочки – умытые, причёсанные и не успевшие ещё никуда влезть, ничего порвать и ни с кем поссориться, между собой тоже. Идиллия.

После, за завтраком, появившаяся недавно госпожа Жийона рассказывала о вчерашнем походе и возвращении принца домой – под вечер, в облике серой уличной мыши, на хромых уставших лапках, и как огромный кот принца осторожно принёс его в зубах и положил на колени госпоже Жакетте. Девочки хохотали до слёз – никак не могли себе вообразить принца в виде мыши, которого несёт в зубах кот.

А когда потом госпожа Жийона ещё и рассказала про противного Бернарда, превращённого в жабу – тут уже Шарлотта досмеялась до того, что свалилась с лавки на пол, ушибла локоть и заплакала.

Аделин же принялась воображать, как она будет превращать своих врагов в жабу. Или в нескольких жаб сразу. И как они будут прыгать от неё по полу, а она всё равно догонит.

Потом Мадлен вызвал по магической связи принц – и видно было, как он рад с ней говорить, и она тоже была рада, и поскорей бы уже он добрался, хотелось обнять его самой и убедиться, что с ним всё в порядке. Он обещал появиться после обеда – мало ли, что там, в столице.

И до обеда они с девочками успели завершить большую и хорошую работу.

А после обеда оно и покатилось.

Сначала Мадлен услышала рыдания в комнате её величества Маргариты. Постучалась и зашла. Та ревела, рядом сидела Жийона и только разводила руками – мол, ничего не могу сделать. Льёт слёзы и молчит. Пришлось потратить изрядно сил и времени на то, чтобы понять – что случилось-то вообще, только же всё были веселы и довольны. Нет, Мадлен помнила об известии, что сообщила королева ночью, и понимала – первая беременность, всякое может быть, вдруг что-то случилось?

Оказалось, что случилось только то, что несчастная Марго никак не могла решиться и рассказать всё отцу своего ребёнка. Впрочем, Мадлен понимала, что ситуация и впрямь непростая, но – сколько их уже решили, непростых, только за последние дни, и изрядную часть решил как раз тот самый человек, которому, как предполагала Мадлен, предстояло узнать ещё и эту новость. Мадлен решительно принесла воды для умывания, подогрела её и сама полила на руки королеве, и строго, прямо как Шарлотте, сказала – нужно умыться. Умыться, заново причесаться, и… пойти поговорить. Просто поговорить. Им двоим, между собой.

Вышла, тихонько прикрыла дверь – пусть девочка придёт в себя, отдышится и решится уже. Ну да, девочка – ей, кажется, всего восемнадцать, это немного. Сама Мадлен, во всяком случае, в восемнадцать была ещё совсем юной и не все иллюзии растеряла.

В гостиной госпожа Рокар разговаривала с кем-то из служанок.

- Протри пыль вот здесь. Опять эти гадкие девчонки лазали на подоконник! И хватали книги из шкафа, а посуду ставили на пол и на лавки!

- Кажется, они так магию изучают, - подала голос служанка.

- Да какую там магию, девчонкам-то, баловство одно! Понятно, что знатные девицы, их и безрукими возьмут, только за имя, но я бы не хотела, чтобы мой сын привёл домой такую вот избалованную особу, она же не умеет ничего!