Женщина-кошка

Но когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что перед ней стояла какая-то женщина. Она была значительно старше Укон, в ее черных блестящих волосах кое-где виднелась седина. В какой-то момент Укон даже решила, что это ее мать. Но потом она заметила, что хотя лицо этой женщины напоминало лицо матери, однако у нее были совсем другие глаза, светло-серые, как морская вода, а еще на ней было ярко-красное шелковое кимоно, такого ее мать никогда не носила.

– Ты должна пойти со мной, – спокойно, но очень настойчиво продолжала незнакомка. Укон открыла рот, чтобы что-то спросить, но женщина подняла руку (ее руки были такими же черными, как руки Укон) и отрицательно покачала головой: – Нет, сейчас нет времени на разговоры. Пойдем!

Укон поднялась на ноги. Бушах все еще стоял звон от ударов, полученных от отчима. Ей послышался еще какой-то звук, но у нее не было сил сосредоточиться, чтобы понять, что это такое, а странная гостья все торопила и торопила ее, так что не было и времени разбираться, откуда этот звук доносится.

– Сюда! – прошептала, почти прошипела, женщина и, схватив Укон за руку, буквально вытащила за дверь.

Они побежали по узкой улице. Из-под их деревянных сандалий летели брызги грязи и полурастаявший снег. Они не успели еще далеко отбежать от дома, как сзади послышались взволнованные голоса. А потом вдруг раздался крик:

– Пожар! Горит магазин чернильщика!

Укон испуганно вскрикнула и, остановившись, оглянулась назад. Из-за их дома клубами шел дым. Дуновение ветра донесло до Укон запах горящих сосновых дров.

– Ой! Он, должно быть, положил слишком много поленьев в печку там, в сарае. Я должна вернуться.

– Нет! – На этот раз в голосе женщины звучал приказ. Она еще крепче сжала руку девушки, словно та пыталась вырваться, и, наклонившись близко-близко клипу Укон (девушка даже почувствовала запах рыбы у нее изо рта), прошептала: – Нет! Твоя прежняя жизнь кончилась. Теперь ты должна слушаться меня. Ты идешь за мной и больше не оборачиваешься назад.

Ошеломленная происходящим, Укон послушно отвернулась от горящего дома отчима и покорно последовала за своей вожатой по извилистым улочкам прочь от того места, где ей пришлось столько выстрадать. Все окрестные улицы наполнились звоном гонгов. Люди оповещали друг друга, что в квартале начался пожар. К дому чернильщика уже спешили мужчины с деревянными ведрами, наполненными водой или песком. В этой суматохе мало кто заметил падчерицу чернильщика, которая, с какой-то рыжей кошкой, бежала в противоположном направлении. А впрочем, даже те, кто ее все-таки видел, не только не удивились, но и нисколько не осудили ее за то, что она убежала, бросив отчима на произвол судьбы. Его нечеловеческая жестокость и беспробудное пьянство были всем хорошо известны. Никто не жалел о его смерти, а о пожаре, который действительно начался в сарае, вскоре тоже забыли, так как, хотя дом чернильщика сгорел дотла, ни одно из соседних строений не пострадало.

Девочка, не останавливаясь, бежала за своей странной спутницей, пока они не добрались до узенькой улочки, на которой Укон никогда прежде не бывала.

– Сюда, – сказала женщина и указала на дверь одного из домов. – Здесь ты будешь в безопасности, и никто никогда больше тебя не обидит.

Укон не успела ничего сказать в ответ – ни возразить, ни удивиться. Женщина, сказав это, быстро удалилась. Мгновение спустя сама Укон уже не могла ручаться, существовала ли таинственная незнакомка на самом деле или только привиделась ей. Бедная девочка стояла, вся дрожа, на снегу. Она совершенно не представляла, что же ей делать дальше, не стучаться же в самом деле в чужой дом. На ее глаза уже стали наворачиваться слезы, как вдруг дверь – та самая, которую ей указала странная спутница, – открылась. На пороге, зевая и протирая глаза, стоял – кто бы вы думали? – Га Шо, ее возлюбленный поэт.

– Ой! – Он смотрел на дочь чернильщика и никак не мог поверить своим глазам. Укон опустила глаза от смущения и стыда и уже намеревалась развернуться и уйти, но поэт схватил ее за руку: – Не уходи! Я тебя очень прошу. Входи в дом. Ты же совсем замерзла и... – Его голос оборвался, но он совладал с собственной робостью и, внезапно рассмеявшись, добавил: – И смотри-ка, кого ты привела с собой! Кури-ри, иди сюда, непоседа!

Он наклонился и взял на руки красную кошку, которая, появившись непонятно откуда, ходила у ног девушки и терлась о грязный подол ее кимоно.

–    Где же ты была? – Он прижал кошку к груди и обратился к Укон: – Она убежала как раз после того, как я заходил к вам в магазин, и не была дома всю ночь. Но пожалуйста, входите же! – И он отошел в сторону, пропуская девушку внутрь.

Нет, любезный читатель, они не поженились на следующий же день. Местные сплетницы еще долго с возмущением рассказывали друг другу о том, что дочь чернильщика живет теперь в доме поэта. Но прошло время, сплетницы нашли другие, более свежие темы для разговоров, все улеглось. К тому времени, когда Укон и Га Шо поженились, у красной кошки уже были котята.