Женщина-кошка

Том Лоун сидел в своем офисе, совсем измученный. К стене напротив него были прикреплены фотографии Женщины-кошки и зарисовки ее лица, сделанные в тюрьме, на столе были раскиданы исписанные листки бумаги и газетные вырезки. Он мрачно глядел на эти обломки своей прежней жизни и едва пошевелил головой, когда Боб, его коллега, бросил перед ним на стол еще какие-то папки.

– Не надо смотреть на это так трагично, Лоун, – заметил он. – Ты, конечно, потерял свою девушку, но зато, по крайней мере, раскрыл преступление.

– Ты так полагаешь? – откликнулся Том совершенно безжизненным голосом.

– Разумеется. Этих улик более чем достаточно, чтобы кровожадный окружной прокурор признал ее виновной. Что с тобой? Тебя что-то беспокоит?

– Ну да, – Том наклонился вперед, впившись глазами в заметку под названием «Отважные спасатели на аттракционах». – Она...

Боб взглянул на него, пожал плечами и ушел. Том остался сидеть, погруженный в мрачные размышления.

«Я та же самая девушка, с которой ты был прошлой ночью».

И та же самая девушка, которая спасала кошку и перепуганного ребенка; та же самая женщина, чьи руки подхватили и Тома в полумраке театрального зала, не дав ему упасть и разбиться насмерть.

«Славицкий мог доказать, что применение “Бью-лайн” приводит к страшным последствиям...»

Том стукнул кулаком по столу. Он встал, проверил, на месте ли револьвер, и поспешно вышел.

Глава 25

Холод городского морга пронизывал Тома до костей. Поплотнее запахнув куртку, он слушал, как коронер зачитывает выдержки из протокола.

– ...Большая часть царапин была нанесена через несколько часов после смерти...

– Что?! – Том резко поднял взгляд. В холодной комнате прямо перед его глазами лежало на сверкающей стальной каталке запакованное в полиэтилен тело. Теперь наружность Джорджа Хедара уже нельзя было улучшить ни ботоксом, ни автозагаром.

– Предположительное время... – коронер перевернул страницу, – от двух до трех часов ночи.

Том бессмысленно уставился на него, потом подскочил и кинулся к выходу, на бегу обронив: «Спасибо!»

Небо уже темнело, превращаясь из голубого в бледно-фиолетовое, когда поздним вечером началась церемония открытия ежегодной торговой конференции Хедара. Служащие фирмы Хедара и торговые представители с разных концов света сидели за длинными столами в закрытом внутреннем дворике. Официанты бегали туда-сюда, разнося подносы с едой и бутылки вина. В одном углу тихо играл струнный квартет.

В передней части помещения находился огромный телеэкран и подиум, на который были направлены многочисленные видеокамеры. Возбужденные голоса собравшихся неожиданно утихли, когда в зале появилась высокая величественная фигура–Лорел Хедар, одетая в элегантный черный костюм, направлялась к подиуму, не обращая никакого внимания на собственное грандиозное изображение, появившееся на экране высоко над ее головой.

Медленно, сначала по два и по три, а потом целыми рядами, служащие Хедара поднимались со своих мест и начинали аплодировать. Лорел продолжала идти ровной поступью, полная достоинства, пока не достигла подиума. Она грациозно поднялась на него – безутешная вдова, прекрасная и в своей скорби. Только в тот момент, когда она повернулась и оказалась лицом к лицу со всеми, кто работал на «Фабрике Красоты», самообладание изменило ей. Она поднесла к глазам платок и слегка наклонила голову в знак благодарности за такой прием.

– Спасибо, – произнесла она. – Спасибо вам за то, что собрались здесь. Ужасное несчастье посетило нас всех – семью Хедара... – Она вытянула руку вперед, указывая на всех присутствующих: торговых агентов, секретарей, исследователей и администраторов. – Никакие слова не могут воздать должное моему покойному мужу, – продолжала Лорел, – поэтому я прошу всех собравшихся почтить минутой молчания память основателя нашей компании – Джорджа Хедара.

За ее спиной изображение на телеэкране погасло и сменилось заурядной, шаблонной фотографией Джорджа Хедара, снятого в виде «короля индустрии». В зале наступила полнейшая тишина.

Лорел, стоя на подиуме, снова подняла голову и оглядела собрание. Она хорошо продумала, какое у нее должно быть выражение лица в этот момент – нечто среднее между печалью и решимостью: к этой картине сама собой напрашивалась подпись: «Очаровательная скорбящая вдова мужественно несет свой крест». Когда она заговорила, ее сильный, уверенный голос заполнил собой все пространство: голос победителя, голос человека, не давшего горю одержать над ним верх.

– Мой муж мечтал о таком мире, в котором каждая женщина была бы настолько красива, насколько она захочет. Он посвятил всю свою жизнь воплощению этой мечты. Могу ли я теперь отступиться от нее? Я осознаю, что в это тяжелое время мой долг перед Джорджем – и перед каждым из вас – остаться с вами. И взять на себя обязанности главы этой огромной компании.