Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

Они (герои-мужчины. — Е. К.) гордились ею — женщиной-ученым, той женщиной, что плечом к плечу работала с ними всю ночь под ливнем, когда размывало валы. Они гордились Невской, прекрасной женщиной в необыкновенном, сверкающем платье[1369].

По-своему дополняют образ Елены Невской две женщины-ученые из повести «Кара-Бугаз»: «девушка-химичка» и «женщина-инженер». Они наравне с мужчинами осваивают, изучают, покоряют бесплодные пустыни. Они смело заглядывают в будущее и рисуют в своем воображении картины преображения залива Кара-Бугаз, спорят с мужчинами и отстаивают свою точку зрения. Всех советских женщин Паустовского объединяют их социальная активность, целеустремленность, трудолюбие и служение высокой идее. В его повестях звучит гимн советской женщине, ее благородной миссии на земле.

Не забывает Паустовский об особом интересе детей к быту других народов. Он мастерски рисует в повести «Кара-Бугаз» картины быта туркмен, их нравы и обычаи. Поэтому на страницах повести органично появляется образ туркменки-афганки. Красавица Начар, чью нелегкую судьбу описывает Паустовский, — противоположность свободной советской женщине. Она бедна, бесправна, одинока, не устроена, вынуждена скрываться с сыном от преследования односельчан. Автор обращает внимание читателей на ее бедную одежду, платок, закрывающий рот (символ молчания), «лиловые высохшие руки», он «поражен измученностью и красотой ее лица»[1370]. Художник В. Щеглов, иллюстрируя пятое издание книги в «Детиздате», изображал молодую испуганную женщину, в ногах которой на голом полу лежал ее ребенок.

В повести Паустовского переход женщины к новой жизни, изменение культурной нормы описывались как перевоплощение и перерождение. В финале Начар становилась счастливой, живущей по новым советским законам женщиной. Этот яркий пример в юношеской литературе — свидетельство особого внимания советской власти к положению женщин в республиках. Именно они, по мнению советского человека, подвергались наибольшему угнетению (как в этническом, так и в гендерном отношении), и уровень их образования и культуры признавался особенно низким. В задачи советской работы с женщинами национальных меньшинств входили преодоление неграмотности, политическое просвещение, помощь матерям и детям, формирование новых рабочих кадров, защита равноправия и привлечения женщин в члены партии. Все эти шаги по «раскрепощению женщины» были художественно отражены Паустовским.

Рисунок к повести С. Айни «Старый Мактаб». Художник П. Королев. 1937

Книги о разных народностях расширяли кругозор детей, были призваны воспитывать подрастающее поколение в духе взаимоуважения, способствовали межнациональному общению, объединению, просвещению. Так, книга таджикского писателя С. Айни «Старый Мактаб»[1371] была посвящена школьным будням в таджикских школах для мальчиков и для девочек. Изображенные автором женские типы говорили о внимании к женщинам республики, все еще невежественным, и о медленных преобразованиях в социуме. Черно-белый графический рисунок П. Королева довольно точно представлял и дополнял описанную обстановку школы для девочек и ее хозяйку в национальном костюме. Так юные читатели знакомились с буднями населения Таджикистана и традициями страны. Анонимные рецензенты, скрывшиеся за литерами Р. и С., невысоко оценили книгу Айни, усмотрев в книге политические неточности[1372], и книга больше не переиздавалась. Тем не менее благодаря появлению национального колорита в детской советской литературе конструировался образ советской женщины, создавалась новая культурная норма; единичное, уникальное вписывалось в коллективное и ассимилировалось.