Женщина – не мужчина

Следующие несколько недель Исра размышляла о решении Адама. Ей очень не хотелось это признавать, но муж был прав. Исра и сама начала бояться обычных школ: вдруг однажды ее дочери последуют примеру Сары? На днях она своими глазами видела, как Дейа, выйдя из школьного автобуса, помахала рукой мальчишкам! Исра окаменела от ужаса, а потом накричала на Дейю, обозвала шармутой. Дочкино лицо исказилось. Исру до сих пор мучила совесть. Как она могла назвать дочку – семилетнего ребенка! – таким мерзким словом? О чем она думала? Голова раскалывалась, и Исра билась лбом об окно в надежде облегчить боль.

Виной всему отвращение, думала Исра, – отвращение к своей женской сути. Отвращение, которое заставило ее избавиться от очередной беременности. Исра никому не сказала, когда в прошлом месяце понесла, – даже Фариде, которая, хоть и неустанно горевала по Саре, все равно не забывала напоминать невестке, что Адаму нужен сын. Но Фариде незачем было знать: Исра не планировала оставлять ребенка. Как только на белой бумажке проступила красная полоска, она встала на верхнюю ступеньку лестницы и прыгнула вниз. А потом много раз поднималась и прыгала снова и снова, лупя себя кулаками по животу. Фарида не поняла, что Исра делает, но увидев, как невестка сигает с лестницы, перепугалась. Требовала прекратить это безобразие, обзывала ее маджнуной, кричала, что она сумасшедшая, одержимая, дошла даже до того, что позвонила Адаму – пусть приезжает домой и утихомирит жену. Но Исра не прекратила. Нужно было вызвать кровотечение. Она прыгала, пока по бедрам не заструилась кровь.

Кого она пыталась спасти, думала Исра теперь, – себя или ребенка? Она и сама не знала. Лишь в одном она была уверена – что она никудышная мать. Исра не могла забыть ужас в глазах Дейи, когда дочка застала ее прыгающей с лестницы. Боль, которую Исра испытала в тот момент, была так велика, что даже мелькнула мысль, не расправиться ли заодно и с собой – например, засунуть голову в духовку, как ее любимая писательница. Но ведь ей и на это никогда не хватит смелости.

С тех пор по ночам она не смыкала глаз и пыталась прогнать нежеланные мысли, рассказывая самой себе сказки вроде тех, что собраны в «Тысяче и одной ночи». Иногда Исра брала лист бумаги из стопки, которую прятала под матрасом, и писала матери письма – многостраничные послания, которые никогда никуда не уйдут.

– Я боюсь за наших дочерей, – сказала Исра Адаму однажды поздно вечером, когда тот вернулся из магазина. Она весь день репетировала эту фразу перед зеркалом, училась не дергать бровями и смотреть прямо в глаза. – Я боюсь за наших дочерей, – повторила она, потому что Адам ничего не ответил.

Было видно, что его удивил ее решительный тон. Исра и сама себе удивлялась – даже несмотря на все репетиции, – но гиря дошла до пола. Сколько еще он будет затыкать ее? Он ведь в любом случае побьет ее, как себя ни веди – спорь или слушайся, говори или молчи. Уж за дочерей-то она обязана вступиться. Это ее долг перед ними.

Она встала и сделала шаг к мужу:

– Я понимаю, побег Сары – беда для всех нас. Но я не хочу, чтобы из-за этого пострадали наши дочери.

– Что ты несешь, женщина?

– Я понимаю, тебе не нравится то, что я говорю, – продолжала Исра, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Но я беспокоюсь за наших дочерей. На какую жизнь мы их обрекаем? Подумать страшно. Конечно, я тоже боюсь их потерять. Но, по-моему, не стоит забирать их из обычной школы.

Адам таращился на нее. Исра не знала, что он себе думает, но судя по выпученным глазам, он был пьян. В три огромных шага он пересек комнату и схватил ее.

– Адам, остановись! Прошу тебя! Я просто детям добра желаю…

Но он не остановился. Мощным широким движением Адам швырнул ее об стену, потом принялся бить кулаком – в живот, по ребрам, по рукам, по голове. Исра закрыла глаза, а когда ей показалось, что все кончилось, он схватил левой рукой ее за волосы, а правой размахнулся и отвесил такую оплеуху, что она рухнула на пол.

– Перечить мне будешь? – процедил Адам. – Чтоб я больше не слышал этого!

И ушел в ванную.

Она стояла на коленях, едва дышала. Кровь струилась из носа, стекала по подбородку. Исра утерлась и сказала себе: пусть бьет хоть каждую ночь – за дочерей она будет бороться.

Эпилог

Дейа Осень 2009 года

Дейа стоит на углу Семьдесят третьей улицы, перед Бруклинской публичной библиотекой. Ее волосами играет осенний ветерок. Дейа читает учебную программу, которую держит в руках. Список литературы: «Желтые обои», «Под стеклянным колпаком», «Возлюбленная». Ей вспоминается Фарида: какое у бабушки было лицо, когда Дейе пришло письмо из Нью-Йоркского университета с сообщением о зачислении и присуждении стипендии! Вопреки уговорам Сары, она умолчала о том, что подала документы, на случай, если не поступит. Дейа не видела смысла ломать копья, пока не станет ясно, берут ее или нет. Однако тут уж откладывать стало некуда. Она застала Фариду на кухне: бабушка сидела за столом и пила чай.