Женщина перемен

Татьяна Андреевна, как все одиноко проживающие старики, была не избалована вниманием и не собиралась упускать возможности поговорить. Она понимала, что нас интересует строго определенный предмет, но таково было ее негласное условие: хотите узнать то, что вам надо, извольте выслушивать все, что я сочту нужным рассказать. И так бы на ее месте вел себя любой другой человек ее возраста. Аня нетерпеливо ерзала на стуле, не решаясь перебить бабушку. Я обреченно поедала третий беляш, отдавая должное его восхитительному вкусу, а Татьяна Андреевна рассказывала нам о нравах и обычаях, царивших на предприятии, которое для большинства горожан было тайной за семью печатями. Из ее рассказа нам могли пригодиться две важные вещи: предприятие функционировало как государство в государстве, и, если мы захотим навести справки в открытых источниках о его дочерних фирмах, их заказах и тем более об уголовных делах, которые расследовались по фактам хищений в этих организациях, у нас вряд ли что получится. Хотя в газетах об аресте Руслана Звягина писали. Без подробностей, скупо. Для журналистов, видимо, эта территория тоже была труднодоступной.

— Бабуль, а ты помнишь по датам, когда все это произошло? — поинтересовалась Аня.

— Что именно? — уточнила старушка. — И зачем вам такая точность? Вы журналистка?

Последний вопрос был задан самым строгим тоном и был обращен ко мне.

— Нет, — только и смогла промолвить я.

— А кто? Кто вы по специальности?

— Музыкант, — ответила я, не приученная врать без самой острой надобности. — Я певица… Бывшая.

— Почему бывшая? — вскинула брови Татьяна Андреевна, которая, похоже, поверила в мой ответ, ибо такой нарочно, с ходу, не придумаешь. — Вам рано на пенсию, вы же не балерина.

— Бабушка, ну что за допрос! — вмешалась Аня. — Ты ставишь Любу в неловкое положение. У нее проблемы с голосом, она больна. И сейчас временно работает в благотворительном фонде. Она не журналист, с чего ты взяла? Просто история Вали уж больно похожа на обрывочные сведения об одной подруге Любиной мамы. Вот мы и хотим выяснить, она это или нет.

— А… подруги. Ну вот видите, все же не родственницы, — бабушка с удовольствием поймала нас на лжи. Но теперь, похоже, успокоилась, удовлетворенная своей проницательностью.

Она встала из-за стола, вышла из комнаты и через пару минут вернулась, неся в руках какую-то папочку. Татьяна Андреевна достала из футляра очки, пристроила их на нос и заявила:

— Сейчас я скажу вам точно, когда что было. С точностью до месяца, но не до дня.

Она покопалась в прозрачной папке, выудила оттуда конверт, извлекла из него письмо и стала вчитываться в строчки.

— Когда Валю убили, я написала об этом Софье Петровне, — пояснила она. — Помнишь ее, Анечка?

— Смутно как-то… — пожала плечами девушка.

— Она жила на первом этаже, — объяснила старушка, — в 2010-м уехала к сыну в Сочи на постоянное жительство. Зовет меня в гости, мы поддерживаем отношения. Она была очень расстроена, когда узнала, ведь они с Валентиной были в приятельских отношениях. Ага, вот оно…

«…с огромным огорчением узнала от вас ужасную новость о гибели Валечки, — писала неизвестная нам Софья Петровна. — Какая ужасная смерть! Какая трагедия! Невольно поверишь, что существует зависть богов: такая прекрасная была семья, дружная, красивая. Даже если Руслан совершил что-то противозаконное, то Валечка погибла смертью невинного человека. Она не заслужила такого конца».

На этом Татьяна Андреевна закончила чтение.

— Бабуля, какая дата стоит на письме?

— Вот она, дата. — Татьяна Андреевна ткнула сухоньким артрозным пальчиком в лист бумаги. — 10 февраля 2014 года.

Мы с Аней многозначительно переглянулись.

— Значит, убийство произошло еще раньше…

— Пока я написала, пока пришел ответ… — прошелестела старуха и вдруг подняла вверх указательный палец. — Я точно помню, что, когда все это произошло, люди выбрасывали новогодние елки. Когда приехала милиция, у Валиной двери стояла елка — кто-то из соседей приготовился выносить во двор. Вот это я помню точно.

— Значит, она погибла где-то в середине января, — заключила Аня.

— Елки обычно выбрасывают после старого Нового года, — согласилась бабушка.

— Бабуля, посмотри, пожалуйста, на это фото, ты узнаешь в этой женщине Валентину? Это она? — Аня нашла в галерее своего телефона нужный снимок и предъявила бабушке.

Татьяна Андреевна снова нацепила очки и стала вглядываться в фото.

— Это она, Валя, — уверенно сказала она.

— Как ты думаешь, этот снимок был сделан незадолго до ее смерти?

— Думаю, задолго, — не согласилась бабушка. — Посмотри, какая у нее здесь стрижка, волосы хорошо покрашены. После смерти мужа она запустила себя, перестала стричься, красить голову, ходила с хвостиком. И вообще — она здесь улыбается, светится вся. А после того, как Руслана посадили, она в подъезд боялась одна заходить. Я же говорила, запуганная была, съежившаяся вся какая-то… В общем, ничего от нее не осталось.