Женщина - половинка мужчины

Я никогда еще не писал таких ответственных заявлений и никак не мог настроиться на серьезную волну, мне тоже хотелось шутить. Потом взял себя в руки и задумался.

— Знаешь что, Хэй Цзы, — сказал я, — думаю, нужно сначала написать подходящую цитату.

— Пиши цитату! — Он хлопнул ладонью по столу. — Напиши, например: «Необходимо бороться с диктатурой капитализма». Эх, боюсь, перебаламутишь ты весь поселок. Начнут болтать: почему это ему разрешили жениться, разве он один полностью перевоспитался? Много вас здесь, любителей приключений на свою голову.

— Ладно, хватит. Лучше давай выберем подходящую цитату. И перестань мне голову морочить.

Я взял ручку и написал:

Высказывание Председателя Мао: «Мобилизовать все положительные факторы; сплотить всех, кого можно сплотить; по возможности превратить отрицательные факторы в положительные; служить великому делу построения социалистического общества».

Заявление

Мы, рабочий третьей бригады госхоза Чжан Юнлинь (пол мужской, тридцать девять лет, холост) и рабочая госхоза Хуан Сянцзю (пол женский, тридцать один год, разведена), просим разрешения на заключение брака. Стороны выразили обоюдное желание. После заключения брака мы будем продолжать свое перевоспитание, за нами будет осуществляться контроль. Под руководством партийной ячейки и благодаря воспитательной работе крестьян госхоза мы будем вносить свою лепту в строительство социалистического общества. Надеемся, что партийная организация бригады изучит и удовлетворит нашу просьбу!

С уважением

Чжан Юнлинь, Хуан Сянцзю.

Апрель, 1975 г.

— Ну! — Хэй Цзы поднял купленный на Сиданьском рынке блокнот, как будто хотел показать всем совершенный образец каллиграфии. — Просто нет слов! Цитату подобрал — не придерешься. Тебя, черт побери, можно уже делать секретарем парторганизации! Такое заявление эти дураки просто обязаны удовлетворить. Погоди, я пойду прямо к секретарю.

— А как насчет жилья? — Хэ Лифан остановила его. — Ведь это тоже надо с Цао Сюэи обговорить.

Хэй Цзы задумался.

— Насчет жилья… думаю, вам не придется мучить ни тетушку Ма, ни Чжоу Жуйчэна. Все будут довольны…

— Да ты, похоже, рассчитываешь, что они в отдельную квартиру переедут? — Хэ Лифан заливисто рассмеялась.

— Именно! Только так!.. Э! Да ведь с ним можно поговорить насчет двух комнат, где сейчас склад.

Когда он ушел, Хэ Лифан, раздвинув губы в улыбке, сказала:

— Послушай, дорогой Чжан. Ты знаешь, детей-то у нее скорее всего не будет. Ты уж ее не обижай.

— Откуда ты знаешь, что у нее не будет детей?

— Ах! Лучше спроси, чего я по женской части не знаю! — Она щелкнула у меня перед носом пальцами. — Ты, конечно, человек ученый, но в этом деле я разбираюсь получше твоего.

— Не будет детей, и ладно. Меня это как раз устраивает, — сказал я спокойно.

— Да? — Она с удивлением уставилась на меня.

Теперь, выражаясь словами Хэй Цзы, «все было обустроено».

Неожиданно у меня появился дом!

Да еще целых две комнаты — роскошь по сравнению с другими рабочими госхоза. Складское помещение было довольно ветхим, но какой-никакой, а дом. Я только не мог понять, как это Хэй Цзы удалось уговорить Цао Сюэи.

Хлопоты с переездом и суета кончились.

Я сижу в спальне на кане и курю. Она в соседней комнате прибирает оставшиеся тыквенные семечки и сахар, чем-то стучит и звенит. Звуки кажутся очень далекими. Как во сне. Женщина. Иногда кажется, что Она везде, во все проникла, присутствует в каждой мелочи, что все здесь, кроме этой мерзкой фотографии на стене, создано Ею. Она наладила свою жизнь, и жизнь эта видна во всем — в кане, в этом нашем одеяле, в деревянной книжной полке, в глянцевой белой бумаге за крючками вешалки, в бутылочке с кремом для лица и во всем, во всем остальном. Она оплела меня со всех сторон, окружила — и я не замечаю, как теряю себя. Меня уже не осталось, теперь и вместо меня — Она. Женщина вошла в мою жизнь, и моя жизнь словно перегнулась пополам и разломилась; прошлое потерялось, и я не знаю, как его найти.

2

Она погасила в комнате свет и, раздвинув белые шторы на двери, вошла ко мне.

— Устал? — Она улыбнулась так, будто жила со мной уже несколько лет.

— Да нет, — сказал я, — а ты? Я постелю.

— Не нужно. Где это видано, чтобы хозяин сам стелил постель? — Она залезла на кан и стала возиться с одеялом. — Иди мойся, я там воду приготовила.

Я усвоил: первое — постелью я больше заниматься не буду, второе — «мойся» означает необходимый ритуал.

Когда я умылся и вернулся, Она уже лежала в постели. Быстро, однако!

Я не знал, что мне теперь делать. Я видел только одно одеяло. И две подушки. Но самое непостижимое — под одеялом лежала женщина. Женщина! Я должен лечь рядом с этой женщиной. И никто не сможет, не будет вмешиваться… Черт побери, но должен же существовать хоть какой-то ритуал? Я закурил.

— Ты хочешь еще покурить? — В Ее голосе не было упрека.