Женщина - половинка мужчины

Я словно очутился в странном мире. Я мечтал о женщине, и в моих фантазиях эта женщина полностью подчинялась мне. Но сейчас, когда фантазия стала реальностью, обрела плоть, стала самостоятельной, все, что говорила и делала эта женщина, совершенно не совпадало с моими представлениями о Ней. Раньше мне казалось, что эта женщина мне близка, а теперь она словно стала чужой и незнакомой.

Помолчав, Она опять подняла голову:

— Как ты думаешь, тебе разрешат жениться?

— Наверное, это возможно. — Я изобразил улыбку. — Ведь ты сама говорила, что вроде бы наступили неплохие времена.

Она тоже засмеялась. Но смех Ее был нарочитым и безрадостным. Скорее в нем слышались растерянность и горечь.

— Мы без конца спотыкаемся, падаем и все-таки снова начинаем куда-то карабкаться, — сказала Она.

Я почувствовал, как в моей душе что-то шевельнулось, ожило. Да, именно сходство судеб нас и связывает. Мне захотелось согреть Ее, успокоить, коснуться лежавшей на столе руки.

Но в это время со двора послышался крик Хэй Цзы:

— Оказывается, я задержался в отпуске! Нет, дайте мне поглядеть в глаза тому, кто осмелился урезать мне зарплату! Чуть что, и сразу козни строят?! Пускай этот умник едет в Пекин и все проверяет…

Потом послышался увещевающий голос Цао Сюэи:

— В чем дело, Хэй Цзы? Может, ты заболел? Кто сказал, что тебе урезают зарплату? — Секретарь прочистил горло. — Заходи, заходи. О лишних днях я уже с бухгалтерией договорился…

Это и есть любовь, женитьба? Я лежал под одеялом, ворочался, не в силах заснуть. Говорят, любовь — это самопожертвование. Но что я дал Ей? Ничего. Нет здесь любви. Одна физиология. И наша женитьба — это результат случайности, а не любви…

— Чжоу, эй, старина Чжоу! — вдруг позвал я громко. Мне необходимо было с кем-то поговорить.

Разбуженный Чжоу подскочил:

— Что? Что? В чем дело?

— Да так. Ничего особенного. — Я внезапно успокоился. — Спички есть?.. Покурить охота.

— Да спи ты! Спи! — недовольно ворча, он снова улегся. — Ты что, не знаешь, что я не курю? Откуда у меня спички?

Глава III

1

Я машинально подошел к стене и вгляделся в наклеенную на нее газету с фотографией: «Американские захватчики совершили массовое убийство во вьетнамском местечке Мэйлай». Фотография была маленькой и нечеткой. Можно было разглядеть только груду трупов.

Почему в наш новый дом попала именно эта газета, а в ней на самом видном месте — эта фотография? Я вдруг почувствовал отвращение. Но газету так и не сорвал.

А цветное одеяло! На нем вышиты два трактора, и каждый тащит за собою плуг. Очень впечатляет! Неужели мы под этим будем спать с Ней?

Оклеивать стены мне помогал Хэй Цзы. Он радостно притащил из конторы пачку газет, бросил их на пол и, закатывая рукава, сказал:

— Ну, дружище, учись! Никакой побелки! Оклеим газетами, и будет что надо. Ты слыхал, в Америке кто-то из газет даже дом построил!

Он работал, а я больше газеты читал. И вот на тебе — эта жуткая фотография.

Одеяло было подарком коллектива, который сплошь состоял из тех, кто исправлялся, перевоспитывался, сидел. Единственным исключением была та самая женщина-философ, жена Немого. Каждая семья сбросилась по два-три гривенника, а всего в нашей деревушке около ста домов. Всего — чуть больше двадцати юаней. Такая огромная и такая ничтожная сумма!

— Это я за одеялом ходила, — рассказывала тетушка Ма, которой пришлось прошагать за ним тридцать ли. — На другие цвета я и смотреть не стала! А уж это то, что надо, — ярко-ярко-красное, красота! Небось и самим нравится? На будущий год, глядишь, прибавление будет!

И теперь два трактора вспахивали нашу лежанку.

Это какой-то кошмарный сон!

Но пробуждение не наступало, и сон все не кончался.

Жизнь предлагает каждому из нас довольно узкую колею. Достаточно сделать первый шаг, и все остальные ты делаешь уже вынужденно. Выбор существует, только пока не сделал первый шаг. А потом становишься похож на марионетку и уже не думаешь, куда идти, — края колеи сами направляют тебя.

В тот день я пошел к Хэй Цзы. Только открыл дверь, как он закричал:

— Та-ак. Лифан говорит, вы с Хуан Сянцзю женитесь? Пара что надо, старые безобразники — и в молодожены!

— Не говори ерунды, — вступилась Лифан, — наш Чжан вовсе не старый, он мужчина в самом соку! — Она подмигнула мне из-за его спины.

Я спросил, разрешат ли нам пожениться.

— Все будет нормально! — Он похлопал себя по груди. — Я поговорю с Цао Сюэи. А если заартачится, я ему живо намекну, что он еще хлебнет лиха с этой бандой леваков В Пекине! Эти идиоты здесь даже не знают, что в столице всех освободили, даже ветеранов партии. — Он вдруг прикрыл рот рукой. — Черт побери! Я так торопился, что ничего ему не привез. Разве что котелки да пару бутылок…

— А жене коробку со сладостями?! — сказала Лифан.

— Точно! Так, Лифан, давай скорее нам бумагу — будем писать. Где эта чертова бумага, ведь я ее сам покупал на Сиданьском рынке?.. Так. А где ручка? Готов? Тогда пиши так: «Правый элемент Чжан Юнлинь и бывшая заключенная Хуан Сянцзю активизировались и организовали контрреволюционный блок…»

Мы дружно расхохотались.