– Мы с мамой. Я не хочу рассказывать о том, что тогда произошло. Это было очень много лет назад, когда я совсем потеряла голову.
– Мы говорим о вчерашнем дне, – сказал я. – Мистер Броджест раскапывал машину?
– Да, верно. Маленькую красную машину. Но он не успел раскопать достаточно глубоко…
– Что же произошло?
– Точно я не знаю. Ронни захотел пойти в уборную. Мистер Броджест дал нам ключ от «хижины», и мы пошли туда. Потом я услышала его крик и подумала, что он зовет меня. Я вышла из дома и увидела, что он лежит на земле. Другой мужчина стоял над ним. Он был с черной бородой и длинными, как у хиппи, волосами. Он ударил мистера Броджеста киркой… Я увидела кровь на его затылке. Затем что-то произошло и все стало красным, потом оранжевым, а потом загорелся огонь под деревьями. Человек потащил мистера Броджеста, бросил его в яму и стал засыпать землей.
– А что сделала ты, Сьюзен?
– Я вернулась в «хижину», взяла Ронни, и мы убежали. Мы прокрались вниз в каньон. Этот человек так и не увидел нас.
– Ты могла бы описать его? Он был молодой или старый?
– Не могу сказать, он был слишком далеко и на нем были большие черные очки… Одет во все черное… Я даже не смогла разглядеть его лицо. Но, наверно, он был молодой, раз у него такие волосы.
– Это мог быть Свитнер?
– У него не такие длинные волосы.
– А что, если он надел парик?
Сьюзен задумалась.
– Я все-таки думаю, что это был не он. Во всяком случае, я не буду о нем говорить. Он пригрозил убить меня, если я буду о нем говорить.
– Когда же он сказал тебе это?
– Вы же слышали, что я не хочу говорить о нем. Вы не должны заставлять меня!
В свете фар встречной машины я увидел, что лицо ее стало совсем белым. Она отвернулась от света, словно он мог высветить ее секреты.
Мы добрались до дома Эллен. Я подвел машину к тротуару и остановился под деревьями. Девушка прижалась к дверце салона.
– Не прикасайтесь ко мне! – проговорила она прерывающимся голосом. – Не надо со мной ничего делать!
– А что же, по-твоему, я могу сделать?
– То же самое, что и Свитнер! Он привез меня туда и сказал, что хочет только расспросить меня о том, что я помню. А сам бросил меня на старую грязную кровать.
– На чердаке в «хижине»?
– Да. Он сделал мне больно, у меня пошла кровь.
Глаза Сьюзен смотрели сквозь меня, словно она вглядывалась в ночь, простиравшуюся за моей спиной.
– Потом что-то грохнуло и я увидела кровь на его голове. Затем все стало красным, мама выбежала за дверь и не возвращалась. Она не возвращалась всю ночь.
– О какой ночи ты говоришь?
– О той ночи, когда они похоронили его возле сикомора.
– Но это же произошло днем, так ведь?
– Нет, была темная ночь. Я видела свет, он двигался под деревьями. Это была какая-то большая машина. Она шумела, как страшное чудовище. Я боялась, что оно войдет и похоронит меня. Но чудовище не знало, что я там.
Она проговорила это замедленным голосом, каким обычно рассказывают сказку.
– А где ты была?
– Я пряталась на чердаке, пока не вернулась мама. Она не возвращалась всю ночь. Она предупреждала меня, чтобы я об этом никому не рассказывала.
– А ты видела ее потом, после всего этого?
– Конечно, видела.
– Когда?
– Всю свою жизнь, – ответила Сьюзен.
– Я говорю о последних двух днях. Мистер Броджест был похоронен вчера.
– Вы стараетесь спутать меня, как этот человек, Свитнер.
Сыозен сидела, зажав между коленями ладони, и вся дрожала.
– Не говорите моей маме о том, что он сделал со мной. Она предупреждала меня, чтобы я не разрешала мужчинам прикасаться к себе. И теперь я никогда не позволю.
Сьюзен посмотрела на меня с глубоким недоверием. Злость и жалость переполняли меня: злость на самого себя и жалость к ней. Было жестоко расспрашивать ее в таких условиях, возрождая страхи, которые терзали ее с детства.
Я сидел молча и обдумывал рассказ девушки. На первый взгляд он был лишен логики и не мог привести ни к каким выводам. Но по мере того, как я анализировал услышанное, мне становилось ясно, что воспоминания Сюзи относятся к разным временам и просто перемешались в ее сознании.
– Сколько раз ты была в «хижине», Сюзи?
Она зашевелила губами, считая про себя.
– Насколько я помню, три раза. Вчера, когда я отводила Ронни в уборную, потом два дня назад, когда этот Свитнер сделал мне больно на чердаке. И еще давно, с мамой, когда я была маленькой девочкой, еще меньше, чем Ронни. Что-то выстрелило, и она убежала, а я поднялась на чердак и пряталась там всю ночь.
Сьюзен начала всхлипывать, но слез на ее глазах не было.
– Я хочу к маме, – сказала она.
Родители ждали ее у входа в дом с двумя башенками. Сьюзен вышла из машины и пошла к ним, тяжело волоча ноги и опустив голову. Мать горячо обняла ее и стала называть ласковыми именами. Их теплая встреча дала мне надежду – правда, не очень большую – на более или менее удачный поворот судьбы обеих. Лестер Крэндел, как лишний, стоял в стороне, потом повернулся и пошел ко мне. Выражение его лица и походка были очень неуверенными.
– Ваш подчиненный…
Он сделал жест в сторону дома, и я понял, что он имеет в виду Вилли.