Женщина в белом

Have you not been complaining of your health, and have you not been longing for what you call a smack of the country breeze?	Разве вы не жаловались на свое здоровье и не мечтали о том, что вы называете "поцелуй деревенского ветерка и глоток свежего воздуха"?
Well! there in your hand is the paper that offers you perpetual choking mouthfuls of country breeze for four months' time.	И вот в ваших руках бумага, которая предоставляет вам и эти ветерки, и эти глотки, которыми вы сможете захлебываться в течение целых четырех месяцев!
Is it not so? Ha!	Не так ли?
Again-you want money.	А деньги?
Well! Is four golden guineas a week nothing?	Разве четыре гинеи в неделю не деньги?
My-soul-bless-my-soul! only give it to me-and my boots shall creak like the golden Papa's, with a sense of the overpowering richness of the man who walks in them!	Господи боже ты мой! Дайте их мне, и мои сапоги будут скрипеть так же, как у Золотого папы, который подавляет всех своим богатством.
Four guineas a week, and, more than that, the charming society of two young misses! and, more than that, your bed, your breakfast, your dinner, your gorging English teas and lunches and drinks of foaming beer, all for nothing-why, Walter, my dear good friend-deuce-what-the-deuce!-for the first time in my life I have not eyes enough in my head to look, and wonder at you!"	Четыре гинеи в неделю! И к тому же в очаровательном обществе двух молодых девиц! Более того, вы получаете постель, утренний завтрак, обед, вас будут кормить и поить по горло английскими чаями, пенистым пивом, и все это даром! Ну, Уолтер, дружище, черт побери, впервые в жизни мои глаза так лезут на лоб от удивления!
Neither my mother's evident astonishment at my behaviour, nor Pesca's fervid enumeration of the advantages offered to me by the new employment, had any effect in shaking my unreasonable disinclination to go to Limmeridge House.	Но ни искреннее недоумение матушки, которая никак не могла понять моего странного поведения, ни восторженное перечисление профессором моих многочисленных будущих благ не могли поколебать безрассудное мое нежелание ехать в имение Лиммеридж.
After starting all the petty objections that I could think of to going to Cumberland, and after hearing them answered, one after another, to my own complete discomfiture, I tried to set up a last obstacle by asking what was to become of my pupils in London while I was teaching Mr. Fairlie's young ladies to sketch from nature.	Все доводы против поездки в Кумберленд были, к моему великому огорчению, категорически отвергнуты. Тогда я попробовал выдвинуть главное препятствие: что же будет с моими лондонскими учениками, пока девицы Фэрли научатся писать с натуры под моим руководством?
The obvious answer to this was, that the greater part of them would be away on their autumn travels, and that the few who remained at home might be confided to the care of one of my brother drawing-masters, whose pupils I had once taken off his hands under similar circumstances.	К сожалению, было очевидно, что большинство учеников уедут на осень, а тех, которые останутся в Лондоне, можно вполне доверить одному из моих коллег, тем более что я сам выручил его однажды при таких же обстоятельствах.
My sister reminded me that this gentleman had expressly placed his services at my disposal, during the present season, in case I wished to leave town; my mother seriously appealed to me not to let an idle caprice stand in the way of my own interests and my own health; and Pesca piteously entreated that I would not wound him to the heart by rejecting the first grateful offer of service that he had been able to make to the friend who had saved his life.	Сестра напомнила мне, что он сам предлагал свою помощь на случай, если я уеду; матушка взывала ко мне во имя моего собственного блага и здоровья, уговаривая не упрямиться; Песка жалобно молил не огорчать его отказом от первой услуги, которую он делает в благодарность за свое спасение.