Женщина в белом

Днем доктор приходил снова и убедился, что леди Глайд чувствовала себя лучше. Он запретил нам разговаривать с ней, даже если бы ей самой этого захотелось, и сказал, что ей теперь прежде всего необходим полный покой и много сна, как можно больше сна. Впрочем, по-моему, за исключением прошлой ночи, когда я так и не поняла, о чем она хочет сказать, она, по-видимому, и не была расположена разговаривать. Она была слишком слаба. После осмотра больной мистер Гудрик не выглядел таким же довольным, как хозяин. Спустившись, доктор никому ничего не сказал, лишь пообещал, что зайдет еще раз около пяти часов.

Примерно в это время (хозяина еще не было дома) в спальне вдруг резко зазвонил звонок, и на лестницу выскочила хозяйка. Она крикнула мне, чтобы я скорей бежала за доктором да сказала бы ему, что леди в обмороке. Только я успела надеть чепчик и накинуть шаль, как, по счастью, доктор сам пришел к нам, как и обещал.

Я впустила его в дом и проводила наверх.

– Днем все было как обычно, – сказала ему хозяйка в дверях спальни, – но, очнувшись от сна, леди Глайд оглядела комнату со странным, потерянным выражением на лице, вдруг тихо вскрикнула и в тот же миг потеряла сознание.

Доктор подошел к постели и склонился над больной леди. Внимательно осмотрев ее и приложив руку к ее сердцу, он внезапно стал очень серьезен.

Хозяйка неотрывно следила за действиями мистера Гудрика.

– Неужели умерла? – проговорила она шепотом и задрожала всем телом.

– Да, – отвечал доктор тихо и печально. – Умерла. Когда вчера я слушал ее сердце, у меня именно закралось опасение, что она может умереть скоропостижно.

При этих его словах моя хозяйка отшатнулась от кровати, ее била сильная дрожь.

– Умерла! – прошептала она про себя. – Умерла так неожиданно! И так скоро! Что скажет граф?!

Мистер Гудрик посоветовал ей сойти вниз и немного успокоиться.

– Вы провели у постели больной всю ночь, – сказал он, – и нервы у вас расшатались. Эта женщина, – сказал он, указывая на меня, – эта женщина останется в комнате, пока я не пришлю необходимую помощь.

Хозяйка сделала все так, как он ей велел.

– Я должна подготовить графа, – сказала она, – я должна как можно аккуратнее подготовить графа! – С тем она и покинула нас, дрожа с головы до ног.

– Ваш хозяин иностранец, – заметил мистер Гудрик, когда хозяйка ушла. – Знает ли он, что смерть умершей надо зарегистрировать?

– Не могу сказать наверняка, сэр, – отвечала я. – Но полагаю, не знает.

Доктор задумался на минуту, а потом сказал:

– Обычно я этого не делаю, но на сей раз, если я сам сообщу об умершей, пожалуй, избавлю вашего господина от неприятностей в будущем. Через полчаса мне все равно придется проходить мимо регистрационного бюро, и мне не составит труда заглянуть туда по пути. Скажите, пожалуйста, вашим хозяевам, что я все сделаю.

– Хорошо, сэр, – отвечала я. – Премного благодарны вам за вашу доброту и заботу.

– Сможете ли вы побыть здесь, пока я не пришлю кого нужно? – спросил он.

– Да, сэр, – сказала я, – я останусь с бедной леди сколько понадобится. Наверно, ничего более того, что было сделано, было сделать нельзя, сэр? – спросила я.

– Нет, – сказал он, – ничего; она, должно быть, очень страдала и долго болела до того, как я ее увидел. Она была совершенно безнадежна, когда меня позвали.

– Ах ты господи! Но ведь всех нас рано или поздно поджидает такой же конец, не так ли, сэр? – заметила я.

Доктор не ответил мне. По всей видимости, он не был расположен продолжать разговор. Он ушел, сказав только:

– До свидания.

Я просидела у постели умершей до тех пор, пока не пришла сиделка, которую, как и обещал, прислал мистер Гудрик. Ее звали Джейн Гулд. Она показалась мне женщиной порядочной. Она не делала никаких замечаний, разве только сказала, что хорошо понимает свои обязанности, потому как за свою жизнь многих обрядила на тот свет.

Как хозяин перенес известие о смерти леди Глайд, когда впервые услышал о нем, сказать не могу, потому что не была при этом. Но когда я его увидела, он выглядел совершенно ошеломленным. Он тихо сидел в углу, бессильно сложив свои толстые руки на толстых коленях и понуро свесив голову; его глаза словно остекленели, он ни на что не смотрел. Казалось, он не столько огорчен, сколько испуган и озадачен тем, что случилось. Похоронами занималась моя хозяйка, отдав нужные распоряжения. Должно быть, это стоило кучу денег, гроб особенно был чудесный! Муж покойной леди находился в это время, как мы слышали, за границей. Но моя хозяйка, будучи ее теткой, написала своим родным в деревне, кажется в Камберленде, и выхлопотала их согласие похоронить умершую в одной могиле с ее матерью. Относительно похорон, повторюсь, все было устроено великолепно, и хозяин сам поехал проводить гроб к месту захоронения. Одетый в глубокий траур, с торжественным лицом, медленной походкой и с широкой креповой лентой на шляпе, он выглядел необыкновенно величественно.

В заключение, отвечая на заданные мне вопросы, должна сказать:

1) что ни я, ни моя сослуживица-горничная никогда не видели, чтобы хозяин самолично давал какие-либо лекарства леди Глайд;