Женщина в белом

Я и прежде советовал послать в Лондон за доктором, дабы проконсультироваться с ним. Теперь наконец так и сделали. Лондонский доктор подтвердил мой диагноз. Состояние Мэриан было крайне тяжелым. Но мы надеялись на улучшение здоровья нашей очаровательной пациентки на пятый день после начала тифа. За это время я лишь однажды отлучился из Блэкуотер-Парка: я уехал в Лондон утренним поездом, чтобы произвести последние приготовления в моем доме в Сент-Джонс-Вуде, удостовериться путем частных расспросов, что миссис Клеменс никуда не переехала, и предварительно условиться кое о каких мелочах с супругом мадам Рюбель. К ночи я вернулся. Через пять дней лондонский доктор объявил, что наша Мэриан, чье здоровье нас всех так интересовало, находится вне опасности и нуждается исключительно в тщательном уходе. Этого-то времени я и ждал. Теперь, когда в медицинской помощи более не было необходимости, я сделал первый ход в игре, высказав свои претензии местному докторишке. Он был одним из многочисленных свидетелей, от которых мне следовало избавиться. Оживленный спор между нами (в который Персиваль, заранее предупрежденный мною, отказался вмешиваться) сослужил мне превосходную службу. Я обрушился на этого жалкого человека неукротимой лавиной благородного негодования – и его словно ветром сдуло из Блэкуотер-Парка.

Затем надо было отделаться от слуг. Я снова дал соответствующие указания Персивалю (нравственные силы которого нуждались в постоянном укреплении), и в один прекрасный день миссис Майклсон с удивлением выслушала известие, что ее хозяин решил распустить всю прислугу. Для исполнения домашних обязанностей мы оставили в имении только одну служанку, чье присутствие, в этом мы ничуть не сомневались, в силу ее непроходимой глупости не станет для нас стесняющим, ибо девушка была не в состоянии что-либо заподозрить. Когда вся прислуга разъехалась, нам оставалось только освободить себя от попечений миссис Майклсон. Этого мы легко достигли, отослав эту приятную женщину отыскать подходящий дом на морском побережье для ее госпожи.

Теперь обстоятельства были именно такими, как это требовалось. Леди Глайд не спускалась по случаю нервного истощения, приковавшего ее к постели, а глупая служанка (не помню ее имени) запиралась на ночь в комнате своей госпожи ухаживать за ней. Мэриан, хотя и быстро идущая на поправку, все еще не вставала с постели; за ней ухаживала миссис Рюбель. В доме, кроме моей жены, Персиваля и меня, не было ни одной живой души. Все благоприятствовало нам, и я сделал второй ход в игре.

Цель этого второго хода заключалась в том, чтобы убедить леди Глайд уехать из Блэкуотера без сестры. Если бы мы не сумели уверить ее, что Мэриан уже отправилась в Камберленд, предваряя ее приезд туда, нам не представилась бы возможность уговорить леди Глайд покинуть дом по собственной воле. Чтобы добиться этого, мы спрятали нашу прелестную больную в одной из нежилых комнат Блэкуотер-Парка. Глубокой ночью мадам Фоско, мадам Рюбель и я сам (Персиваль был не настолько хладнокровен, чтобы на него можно было положиться) проделали эту операцию. Зрелище было в высшей степени живописным, таинственным, драматичным. По моему распоряжению еще утром постель больной была помещена на прочное деревянное основание, приспособленное для переноски. Нам оставалось только осторожно поднять кровать на этом основании, взявшись у изголовья и в изножье, и переместить нашу пациентку, куда бы мы ни пожелали. В данном случае помощь химии не требовалась и к ней не прибегали. Наша прекрасная Мэриан спала крепким сном выздоравливающего человека. Предварительно мы расставили свечи по пути нашего следования и распахнули все двери, через которые нам предстояло пройти. Как более сильный, я взялся за изголовье кровати, моя жена и мадам Рюбель – за изножье, каждая со своей стороны. Я нес эту драгоценную ношу с глубочайшей нежностью, на которую только способен мужчина, и с отеческой заботливостью. Где тот современный Рембрандт, который смог бы передать на полотне нашу полуночную процессию? Увы, искусство! Увы, живописнейшее зрелище! Рембрандтов нынче нигде не сыщешь!

На следующее утро я и моя жена отправились в Лондон, оставив Мэриан запертой в необитаемой части дома под присмотром мадам Рюбель, которая любезно согласилась на два-три дня разделить участь своей подопечной. Перед отъездом я отдал Персивалю пригласительное письмо мистера Фэрли племяннице, в котором тот советовал леди Глайд по пути в Камберленд остановиться на ночь в доме ее тетушки. Персиваль в соответствии с нашей с ним договоренностью должен был показать его леди Глайд только после того, как получит от меня известие. Также я взял у Персиваля адрес лечебницы, где до побега содержалась Анна Кэтерик, и письмо от него же к содержателю лечебницы, уведомляющее этого джентльмена о возвращении убежавшей пациентки под его врачебное попечение.