Женщина в белом

Анна провела ночь дурно и проснулась утром изнуренная, но в течение дня почувствовала себя гораздо лучше. С нею воспрянул духом и я. Ответы Персиваля и мадам Рюбель я мог получить не ранее утра следующего дня, то есть 26 июля. Уверенный, что они в точности выполнят мои указания, – я не сомневался, что именно так они и поступят, если только им не помешают какие-то непредвиденные обстоятельства, – я отправился заказать на завтра экипаж, чтобы встретить леди Глайд по ее прибытии на вокзале, распорядившись подать карету к моему дому 26 июля в два часа дня. Убедившись собственными глазами, что заказ внесен в книгу, я поспешил обсудить последние детали дела с месье Рюбелем. Я также заручился помощью двух джентльменов, которые могли предоставить мне необходимые медицинские заключения по факту умопомешательства. С одним из них был лично знаком я, другого знал месье Рюбель. Оба они обладали умом решительным и стояли выше узких моральных предрассудков, оба временно находились в стесненных обстоятельствах, оба верили в меня.

Было около половины шестого вечера, когда я вернулся домой, завершив все необходимые приготовления. Когда я вернулся, Анна Кэтерик была уже мертва. Умерла 25-го, тогда как леди Глайд должна была приехать в Лондон не раньше 26-го!

Я был потрясен. Вдумайтесь только – Фоско потрясен!

Отступать было поздно. Еще до моего возвращения доктор услужливо взял на себя все официальные хлопоты и собственноручно зарегистрировал кончину Анны Кэтерик, указав в свидетельстве о смерти фактическую ее дату. В моем грандиозном плане, безупречном до сих пор, теперь появилось уязвимое место. Никакие усилия с моей стороны не могли изменить роковое происшествие 25 июля. И все же я мужественно смотрел в будущее. На кону стояли интересы Персиваля и мои собственные, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как доиграть игру до конца. Воскресив утраченное было самообладание, я ее доиграл.

Утром 26-го я получил письмо Персиваля, уведомлявшее меня о приезде его жены полуденным поездом. Мадам Рюбель также ответила мне, сообщив, что приедет вечером. Я сел в ожидавший меня у ворот экипаж, оставив в доме мнимую леди Глайд мертвой, и к трем часам пополудни отправился на вокзал встречать настоящую леди Глайд. Под сиденьем кареты я спрятал взятую с собой одежду Анны Кэтерик, в которой она прибыла в мой дом. Одежда эта предназначалась для того, чтобы помочь воскресить ту, которая умерла, в лице той, которая здравствовала. Вот сюжет! Рекомендую его начинающим английским романистам и как нечто совершенно новое вконец исписавшимся драматургам Франции!

Леди Глайд приехала. На вокзале царила большая толчея и суматоха; нам пришлось задержаться на перроне несколько дольше, нежели мне того хотелось (я опасался встречи с кем-нибудь из ее друзей). Едва мы успели сесть в карету и отъехать от вокзала, как леди Глайд стала умолять меня сообщить ей новые сведения о ее сестре. Я выдумал известия самого успокоительного характера и уверил ее, что вскоре она увидит свою сестру в моем доме. На этот раз «мой дом» находился неподалеку от Лестер-сквера, в нем жил месье Рюбель, который и встретил нас в холле.

Я провел мою гостью наверх, в одну из комнат с видом на двор; в нижнем этаже нас уже ожидали два джентльмена, готовые осмотреть пациентку и выдать необходимое медицинское заключение в ее помешательстве. Успокоив леди Глайд относительно ее сестры, я представил ей поочередно моих медицинских друзей. Они исполнили все формальности быстро, разумно, добросовестно. Как только они удалились, я снова вошел в комнату и поспешил ускорить события, известив бедняжку о плохом состоянии здоровья мисс Холкомб.

Мои слова произвели именно такой эффект, которого я и ожидал. Леди Глайд испугалась и потеряла сознание. Во второй, и в последний, раз я прибегнул к помощи науки. Лекарственная вода и лекарственная нюхательная соль избавили ее от всех дальнейших волнений и тревог. Дополнительная доза этих же лекарственных средств, принятая вечером, обеспечила ей неоценимое блаженство спокойного ночного отдыха. Мадам Рюбель приехала как раз вовремя, чтобы присутствовать при вечернем туалете леди Глайд. Ночью добрейшая миссис Рюбель спрятала ее одежду, а утром собственными добропорядочными руками, строго следуя всем правилам приличия, надела на нее одежду Анны Кэтерик. В продолжение всего дня я держал нашу пациентку в полубессознательном состоянии, пока искусная помощь моих медицинских друзей не помогла мне получить ордер, необходимый для ее водворения в лечебницу, получить даже раньше, чем я осмеливался надеяться. В тот же вечер, 27 июля, мадам Рюбель и я отвезли нашу воскресшую Анну Кэтерик в сумасшедший дом. Ее встретили с величайшим изумлением, но без каких-либо подозрений благодаря свидетельству двух врачей, письму Персиваля, внешнему сходству, одежде и временному помрачению ее умственных способностей.