Женщины Девятой улицы. Том 1

Отныне мир Элен разделился надвое: на Школу американских художников и мастерскую Билла. У де Кунинга она проводила дни, выставляя композиции натюрмортов, и месяцы, изображая их на холстах, которые он сам натягивал на рамы. Элен чувствовала, что развивает «бессловесную часть мозга»[316]. Со временем это породило в ней решительное неприятие социального реализма, который им преподавали в школе. Девушка начала спорить с преподавателями. Ведь то, чему они учили, совершенно не согласовывалось с уроками Билла, а его подход она считала «более чистым». «Билл был для меня маэстро, – говорила Элен, – и эта установка преобладала в моем сознании на протяжении всей жизни»[317]. Но отношения «учитель – ученица» были лишь частью их крепнущей связи. К 1938 г. Джульет Браунер съехала от Билла (позднее она выйдет замуж за известного фотографа Мэна Рэя), и Элен стала его любовницей. «Я не думаю, что он кого-нибудь действительно любил до нее», – говорила Эрнестина. По ее словам, всю его предыдущую жизнь женщины «просто к нему подкатывали, а он их принимал… Он подходил ко всему этому на удивление пассивно». С этими словами соглашался и Руди Буркхардт. Он утверждал: «Билл был влюблен в нее по уши»[318]. Другой друг Билла так рассказывал о поразившей его трансформации де Кунинга после встречи с Элен: «Билл серьезно высказывал предположение – и я верю в его искренность, – что отныне готов стать моногамным, что теперь ему не нужна ни одна другая женщина. Только Элен»[319].

В 1938 г. Биллу де Кунингу было 34 года, а Элен всего двадцать. Как «маэстро» он высоко ценил серьезность, с которой девушка подходила к творчеству, и ее явное уважение к нему и его искусству. Как мужчина он любил ее живость, остроумие, изящество в общении, но особенно ее густые рыжие волосы и, да, ее длинные и стройные американские ноги. А еще Билл очень гордился подругой. Он и правда стал объектом зависти многих своих друзей, которые поздравляли его с такой «шикарной штучкой»[320]. Горки и другой армянин, скульптор Рауль Хейг, часто вместе с Биллом и Элен ходили в Метрополитен-музей, чтобы насладиться чужим счастьем в те мрачные времена. Горки с важным видом разглагольствовал, и его мелодичный голос эхом отдавался под сводами огромных залов. А потом они могли прогуляться по парку за музеем. Во время одной такой прогулки Элен окончательно завоевала сердца более старших мужчин. Девушка предложила, чтобы она, как гондольер, покатала их на маленькой лодке по озеру в Центральном парке. Впоследствии она со смехом рассказывала: «Им эта затея ужасно понравилась. Горки сказал тогда Биллу: “Да, признаю, это очень умно – выбрать в подруги американскую девушку-подростка. Они такие сильные”». А Хейг вспоминал ярость Билла. Тому показалось, что приятели, пока Элен гребла, пытались заглянуть ей под юбку[321].

Горки почти всегда сопровождал Элен и Билла в их походах в Метрополитен-музей. Он считал это место своим. Аршил мог часами говорить об уголке какого-нибудь гобелена или о фрагменте греческой скульптуры. Иногда он подходил к людям, остановившимся перед одной из его любимых картин. Горки многословно объяснял им смысл произведения, хоть его никто об этом не просил. Художник Питер Буза, который тоже иногда присоединялся к Горки, Элен и Биллу, говорил, что эти посещения напоминали «поход в церковь»[322]. Вид Горки в музее был настолько таинственным и одухотворенным, что однажды, когда он сидел, смотря на полотно Рембрандта, одна женщина уставилась на него. Она долго смотрела на художника, а потом заявила: «Простите, конечно, но вы ужасно похожи на Господа нашего Иисуса Христа!» «Услышав это, Горки резко встал. Он был оскорблен до глубины души! – вспоминал присутствовавший при этом друг. – “Мадам, меня зовут Аршил Горки!”»[323].

Присутствие Элен в их компании очень помогало Горки в самые тяжелые времена его жизни. Например, когда от голода в Гринвич-Виллидж умер его друг. (Де Кунинг тоже потерял тогда одного из друзей, другого голландского художника; тот также скончался от голода[324].) Вдобавок Горки сидел без гроша. В дополнение к скудной учительской зарплате он давал частные уроки рисунка по 50 центов за час. У него занимались ассистентка Барра Дороти Миллер и ее муж, руководитель Федерального художественного проекта Эдди Кэхилл. Им было больно видеть, как страдает такой талантливый художник[325]. А еще Горки в тот период пережил череду неудачных романов. Один даже привел к браку продолжительностью полтора месяца с женщиной, с которой художник был знаком всего десять дней. Друзья Аршила говорили, что он женился на ней только из-за сходства с моделью Пикассо. Сам Горки описывал 1930-е гг. как «самый мрачный, душераздирающий период жизни»[326]. Эти муки в некоторой мере смягчались бодрящим присутствием в их компании Элен.