Женщины, которые вдохновляли

«Поздней ночью, — вспоминал близкий приятель Модильяни Леон Инденбаум, — его можно было увидеть на скамье перед „Ротондой“. Рядом сидела Жанна, молчаливая, хрупкая, любящая, настоящая Мадонна рядом со своим божеством…»

Иногда Модильяни словно путал Жанну с Беатрис и был крайне груб с ней. Часто доходило и до рукоприкладства.

«Он, — вспоминал поэт Андре Сальмон один из скандалов Модильяни, — тащил Жанну за руку. Схватив ее за волосы, с силой дергал их и вел себя как сумасшедший, как дикарь».

Тем не менее, их роман быстро перерос в страстную любовную связь.

Несмотря на протест со стороны ее глубоко верующих родителей, Жанна через несколько недель переехала к Модильяни насовсем.

Они поселились в крохотной мастерской вблизи Люксембургского сада. Две голые пустые комнаты, выкрашенные оранжевой краской и охрой. Денег практически не было.

Однако художника это, похоже, мало волновало. Да и что значили для него какие-то там деньги, если моделью ему служила женщина, явившаяся к нему из его снов!

И, наверное, не случайно искусствовед Михаил Герман отмечал, что «есть что-то избыточно личное в портретах Жанны Эбютерн».

«Нам, — писал он, — как будто дают читать интимное письмо или услышать слова, которые можно прошептать на ухо.

Особая душевная распахнутость, черты, которые дозволено видеть лишь одному человеку в особые минуты…»

И в этом плане надо отдать Модильяни должное: в последние годы Модильяни писал почти одну Жанну, изобразив её на своих полотнах не менее 25 раз.

Вытянутые пропорции. Обостренные ломкие черты. В позах — болезненная нервная тонкость. Про нее говорили, что она со своим бледным лицом с совершенными чертами и длинной шеей напоминала лебедя.

Но и с появлением Жанны жизнь Модильяни не только не вошла в спокойное русло, а, напротив, совершенно разладилась.

Теперь, вместо того, чтобы по утрам браться за кисть, он старался как можно быстрее убежать из дома, оставляя Жанну на весь день одной.

Самое печальное заключалось в том, что к этому времени художник уже не мог работать трезвым.

И как многие писатели не могут писать без папиросы или трубки во рту, так Модильяни не мог провести линии без рюмки вина.

Понятно, что к вечеру он был уже невменяемым. После полуночи Жанна отыскивала его в одном из питейных заведений и приводила домой. Она раздевала его, мыла и укладывала спать, не проронив не единого упрека. Они вообще мало разговаривали друг с другом.

По ночам художник сильно кашлял. Жанна настаивала на немедленном лечении, однако Модильяни отказывался.

Не в силах видеть это саморазрушение гениального человека, его друг Леопольд Зборовский, польский поэт и торговец картинами, сбросившись с родителями Жанны, которые к тому времени простили дочь, оплатил его поездку в Ниццу.

29 ноября 1918 года у Жанны родилась дочь.

Ее тоже назвали Жанной. Ну а поскольку они не сочетались законным (церковным) браком, малышку зарегистрировали, как дочь Жанны Эбютерн от неизвестного отца.

Впрочем, все эти церковные формальности мало волновали художника, и впервые за долгие месяцы он написал матери: «Очень счастлив».

Мать прислала ему очень теплое письмо со своими поздравлениями. В нем не было ни единого слова упрека.

«Милая мама, — писал в ответ растроганный художник, — бесконечно благодарен тебе за твое ласковое письмо. Малютка здорова, и я тоже. Я нисколько не удивлен, что такая мать, которой всегда была ты, почувствовала себя настоящей бабушкой, независимо от каких-либо „законных оформлений…“»

Осенью 1918 года они переехали в Ниццу, где надеялись на удачную продажу картин.

Узнав о том, что она беременна вторым ребенком, Модильяни написал: «Сегодня, 7 июля 1919 года, я обязуюсь жениться на мадемуазель Жанне Эбютерн…»

Так Модильяни признался в том, что именно Жанна стала той единственной женщиной, которая смогла заставить его капитулировать.

Вернувшись в Париж, он написал заявление об оформлении брака, но в силу разных обстоятельств они так и не успели стать законными мужем и женой.

В их жизни ничего не изменилось.

Проспавшись после очередной попойки, Амадео быстро уходил из дома, а она оставалась одна с маленьким ребенком.

У нее не было не только денег, но и никаких надежд на будущее.

Несмотря на дорогое лечение в Ницце Модильяни с каждым днем становилось все хуже.

Их обоих угнетало предчувствие катастрофы. Несмотря на общую слабость, Модильяни еще был в силах писать, и портреты Жанны один за другим.

За последнее время он сделал десятки ее рисунков.

Не случайно лучшей картиной Модильяни стал портрет Жанны, написанный за год до смерти. На нем изображена пытающаяся встать и еще не привыкшая к своей беременности молодая женщина.

Как это ни удивительно, но Жанна на этой картине похожа и на итальянских мадонн раннего Возрождения и на деву Марию на русских иконах.

Впрочем, Жанна не только сидела в одиночестве. Она тоже рисовала: Амедео и автопортреты.

В конце мая девятнадцатого года Модильяни вернулся в Париж и приступил к поискам нового жилья. Жанна осталась на Лазурном берегу.