Женщины, которые вдохновляли

Впрочем, кто знает, игра воспаленного воображения способна на многое. И та пламенная и, что самое главное, нерастраченная страсть, которую носил в своей душе поэт, и подвигнула его на написание прекрасных стихов.

Увидел же Александр Блок в обыкновенной Любови Менделеевой свою Прекарнсую Даму.

Да и не сама женщина важна в таких случаях, а тот самый толчок, который она может дать. А все остальное доделывает гений.

И вполне возможно, именно эта веселая вдовушка заставила Шиллера радоваться и страдать и выражать в стихах выдуманные, но пока еще не реализованные чувства.

В то же самое время в стихотворениях, навеянных выдуманным образом, чувствуется настоящая жизнь.

Впрочем, была и реальная женщина, которая оказала некоторое влияние на Шиллера.

Это была графиня Франциска фон Гогенгейм, любовница вюртембергского герцога Карла.

Она была красива и мила. По каким-то таиснтвенным причинам она вышла за горбатого, но богатого барона Лойтрума, которому, кроме горба, суждено было носить еще рога.

Герцог Карл увидел Франциску и пленился ее красотой. Чтобы иметь графиню поближе к себе, он сделал ее мужа придворным.

Барон должен был ехать впереди герцога в то время, когда сам Карл направлялся в свой дворец в Людвигсбурге вместе с его женой.

В конце концов, барон узнал правду, но возмущаться не стал и предоставил жене полную свободу действий.

В то время Шиллер учился в военной академии, которую герцог часто посещал вместе со своей возлюбленной.

Франциска произвела на семнадцатилетнего юношу сильное впечатление. Ее истинное положение при герцоге его не волновало.

Она была для него, прежде всего, носительницей благородных начал, которыми его фантазия одарила всех представительниц прекрасного пола.

Подкупало его и то, что она делала много добрых вещей, остальное его не волновало.

Именно поэтому Шиллер наделил ее всеми похвальными чертами женщины и в стихах, поднесенных ей в день рождения, называл изменщицу-жену воплощением всех добродетелей.

— Она, — восторженно восклицал поэт, — утешает нуждающихся, одевает обнаженных, утоляет жаждущих, питает голодных. Только при одном взгляде на нее грустящие становятся веселыми, а смерть боязливо убегает перед ней с ложа больного…

Его чувство к Франциске оказалось не минутным увлечением, Шиллер сохранил память о Франциске такой, какой она казалась ему в его молодые годы.

И именно такой он вывел ее в образе леди Мильфорд в своей знаменитой трагедии «Коварство и любовь».

Другое дело, что Шиллер, как и многие другие воспиатнники академии был влюблен в Франциску, как и все воспитанники академии, без цели и смысла.

Эта была та самая «неведомая сила», которая, по словам Блока, влекла его к «неведомым брегам».

Сама Франциска ничем не выделяла Шиллера среди других молодых людей и положила его восторженное стихотворение в один ящик с прочими произведениями воспитанников академии, которые постоянно посвящали ей свои стихи.

Место Франциски в сердце поэта заняла шестнадцатилетняя дочь вдовы Генриетты Вольцоген, с которой Шиллер находился в дружеских отношениях.

Ее сыновья учились вместе с Шиллером.

Вдова не отличалась особой образованностью, однако первое крупное произведение Шиллера, «Разбойники», произвело на нее сильное впечатление, и она с удовольствием принимала его у себя.

Когда герцог Карл запретил Шиллеру заниматься литературой и посадил его под арест, поэт бежал и какое-то время скрывался в имении Генриетты Вольцоген в Бауэрбахе.

Там он и сблизился с ее дочерью.

Однако мамаша, не считая поэта хорошей партией, быстро положила конец его ухаживаниям.

Сыграл свою роль и тот страх, который она испытвала за своих сыновей, на которых злопамятный герцог мог выместить свой гнев.

Она пропросила Шиллера покинуть Бауэрбах, чем очень сильно огорчила поэта.

И кто знает, как пошла бы его жизнь, если бы фрау Вольцоген не опомнилась и не попросила бы Шиллера вернуться.

Во время этого второго пребывания в Бауэрбахе Шиллер окончательно влюбился в Шарлотту.

Однако та осталась совершенно равнодушной к пылкому поэту, поскольку любила ученика академии.

Испугалась совершенно неожиданных для нее страстных проявлений чувств и мамаша и снова попросила Шиллера уехать.

Опечаленный поэт уехал в Мангейм.

«Тихие радости семейной жизни, — писал он через год матери своей возлюбленной, — придали бы бодрости моим занятиям, очистили бы мою душу от диких привычек.

О, если бы я нашел девушку, которая была бы дорога моему сердцу, или если бы я мог назваться вашим сыном! Богата ваша Лотта не будет, но счастлива.

Мне страшно за мою безумную надежду, но я надеюсь, моя дорогая, что вы простите мне мой глупый каприз».

На этом любовь закончилась.

Сама Шарлотта закончила свою жизнь тргически.

Ее роман с курсантом кончился ничем, а замужество стоило ей жизни, так как она умерла от первых родов.

Шиллер долго восстнавливался после несчастной любви.

В конце концов, он обрел новое отечество, друзей и славу и был автором знаменитого «Дон Карлоса».