Женщины – наше всё (лучшее) 1 том

– Каков характер поведения метеоритов?

– Затишье перед бурей.

Звездинцев внимательно посмотрел на жену.

– Гуля, все эти дни я наблюдал за тобой и прихожу к мысли, что время расхлябанности и вседозволенности прошло.

Гуля согласилась:

– Я тоже за то, что надо переходить на более качественный уровень в науке и стратегически ставить ее приоритеты в подобающее ей место в цивилизационном процессе!

В операционном отсеке № 6 на экране обозначалось радостное настроение на эти слова.

1-й координатор захлопала в ладоши.

– Прогресс налицо! Молодые думают о работе.

2-й координатор тоже захлопал.

– Процесс пошел!

3-й координатор положила руку на его ладони.

– Я бы не торопилась с выводами.

4-й координатор гордо поднял голову.

– Милые ребята – бранятся, только тешатся!

Гуля вдруг надулась.

– А вообще, товарищ командир, мне надоело выслушивать ваши постоянные претензии о дисциплине.

– Это почему же? – удивился он.

– Не нравится твое отношение – мы, прежде всего, муж и жена, а потом коллеги по работе.

Были сомнения, и была почва для них. И вот почему.

“Может наоборот?” – задумался Звездинцев. Ситуация была сложная, запутанная и, вместе с тем, простая и разрешимая.

– Я сегодня неимоверно устал, – признался он.

– Устал мне выговаривать гадости?

– Потому что всё успел сделать на работе.

– Всё?

– Всё.

– Кроме записи в журнал о происшествии с тобой… – всполошился он.

– Вот кто настоящий нарушитель дисциплины! – Гуля показала на мужа пальцем.

– Я? Ну, Гуля, не делай скоропалительных и сногсшибательных выводов.

– Ты-ты! Вот кто не делает различия, что работа работой, а постель – постелью!

– Ты буквоедка.

– Командир, на работе есть только одно непреложное правило – работа и еще раз работа!

– Завелась!

– А ты упреждай замечания.

– А ты не провоцируй, не подавай повода…

Гуля поджала губы и покинула рубку.

На экране возник отсек № 6. Координаторы смотрели укоризненно и задавали нелицеприятные вопросы:

– Майор Звездинцев, почему на корабле неприкрытый волюнтаризм?

– Почему на корабле беспорядок?

– Почему на корабле преобладает семейственность, грубо выпячиваются родственные отношения? Семейственность – не пробьешь, как стена!

– Почему на корабле смещение приоритетов в сторону вседозволенности?

Звездинцев молча стоял навытяжку.

Гуля сделала выводы и назавтра явилась на работу в военно-космической форме.

– Время сейчас на часах какое? – спросил муж.

– Восемь тридцать по галактическому темпоралю, – ответила она.

– Ты должна быть на работе во сколько?

– В восемь.

– Почему опаздываешь?

Удобно расположившаяся на коленях Звездинцева, Гуля ответила вопросом на вопрос.

– А это как называется?

– Что – это?

– Твои обжимки и поцелуи на рабочем месте?

– А что в них плохого?

– Если ты мой муж, значит, тебе все позволено? Так?

– Согласись, у нас с тобой не служебный роман.

– А какой?

– Ну, что-то от… – всё мямлил он.

– Конфетно-цветочный формат мы прошли.

– Семья и работа с одной стороны взаимоисключающие моменты, с другой стороны… – ничего не придумав, тянул Звездинцев с определением.

– Тогда как же твоё постоянное заигрывание должностного лица с подчиненным?

– Разве это заигрывание? Так себе… увлечение, близорукость, умопомрачение, опять не смог удержаться…

– А я скажу правду, ту, которую ты не договариваешь. Больше того, это сексуальные домогательства на службе. Если начальство узнает…

Звездинцев растерялся.

– Всё равно, – сказал он, – предупреждаю, чтобы это опоздание и нарушение формы одежды было в последний раз, или я возьму с вас объяснительную, лейтенант Звездинцева.

– А ты не гоняйся за всеми подряд юбками на работе! – возмущенно отреагировала Гуля.

– Где ты их видишь на корабле, здесь только я и ты?

– Я вижу и знаю, и ты – тоже не меньше…

– Понимаю, извини, только не пиши докладную.

– А ты не требуй тупого исполнения устава.

Звездинцев с укоризной смотрел на жену.

– Опять красишься, как на свидание.

– Ничего я не крашусь! – Гуля по губам прошлась красным карандашом. – Так, чуточку подмалевываюсь, чтобы нравиться своему мужчине. Надо же за собой следить. Или ты хочешь, чтобы твоя женщина была чувырлой? Так я мигом забуду, что такое косметика.

– Безобразной видеть не хочу, но и размалеванной тоже.

– Тогда подожди – лишнее смою.

Звездинцев был в нерешительности, он почти махнул на всё рукой, но в последний момент сурово сказал:

– Дисциплина – есть дисциплина. Это касается всего личного состава, прежде всего вас, лейтенант Звездинцева.

Через полчаса Гуля явилась со шваброй в руке.

– Так-то оно лучше, – миролюбиво пожурил муж и хотел снова обнять, но руки только поправили берет на голове Гули.

Она отстранилась.

– Выйди, я приберусь. Ишь, распустился, намусорил.

– Тон, где твой нежный тон? – удивленно спросил он.

– Я уже переделала массу дел.

– Каких?

– Перемыла полы, вытерла пыль, иллюминаторы, наблюдения занесла в журналы.

Звездинцев недовольно пробурчал под нос:

– Я поставлю тебе памятник, но это сделала за тебя бытовая роботехника, ты только вложила в нее тряпки.

– Памятник – за что?

– За то, что ты главный человек на корабле.

– Откуда ты взял?

– У тебя феномен уборщицы.

– В чём он заключается?