Женщины Цезаря

У них были очень разные представления о том, в чем состоят обязанности курульного эдила, и это касалось каждого аспекта работы. Вместе с двумя плебейскими эдилами они отвечали за город: следили за состоянием улиц, площадей, садов, рынков, за движением на улицах, заботились об общественных зданиях, о соблюдении закона и порядка, о водном снабжении, включая фонтаны и бассейны, о правильной регистрации земель, зданий, о дренажных и сточных канавах, о статуях на площадях и храмах. Обязанности либо выполнялись всеми четырьмя эдилами вместе, либо полюбовно распределялись между ними.

Весы и меры также находились в ведении курульных эдилов, которые имели свои штабы в храме Кастора и Поллукса, расположенном в самом центре, на Нижнем форуме, рядом с обиталищем весталок. Набор стандартных мер и весов хранился под подиумом этого храма, который римляне называли просто храмом Кастора, забывая о Поллуксе. Плебейские эдилы располагались намного дальше, в красивом храме Цереры у подножия Авентинского холма. И вероятно, поэтому уделяли меньше внимания заботам об общественном и политическом центре Рима.

Одна обязанность, которая ложилась на всех четверых, была самой тягостной: зерно и все, что с ним связано, от момента выгрузки с барж до исчезновения в мешках жителей города, которые потащат его домой. Эдилы также отвечали за закупку, плату, регистрацию по прибытии и сбор денег с населения за хлеб. У них имелся список граждан, которые могли покупать государственное зерно по низким ценам. Иными словами, эдилы владели копией списка римских граждан. В помещении, расположенном в портике Метеллов на Марсовом поле, они раздавали талоны на получение зерна, а само зерно хранилось в огромных хранилищах, вырубленных в скалах Авентинского холма вдоль улицы Тройных ворот.

Два плебейских эдила того года (старшим в их паре был младший брат Цицерона, Квинт) не могли соперничать с курульными эдилами.

– Денег на игры от них ждать не приходится, – сказал Цезарь Бибулу, вздохнув при этом. – Кажется, они вообще не собираются заниматься городом.

Бибул с мрачной неприязнью посмотрел на своего коллегу:

– Не жди рвения и от курульного эдила, Цезарь. Я могу потратиться на хорошие игры, но на грандиозные мероприятия меня не хватит. И деньги свои я не буду мотать так, как это делаешь ты. К тому же я не намерен инспектировать сточные трубы или патрубки вдоль каждой водоводной трубы. А также перекрашивать храм Кастора и бегать по рынкам, проверяя там все весы.

– А что же ты намерен делать? – презрительно спросил Цезарь.

– Только необходимое, и ничего сверх того.

– Разве ты не считаешь, что весы необходимо проверять?

– Не считаю.

– Ладно, – отозвался Цезарь, злобно ухмыляясь. – Не случайно мы располагаемся в храме Кастора. Если ты хочешь быть Поллуксом – давай, валяй. Но не забывай о его судьбе. В памяти людей она не запечатлелась, и никто его даже не упоминает.

Такой старт нельзя было назвать хорошим. Всегда слишком занятый, чтобы беспокоиться о тех, кто заявил о своем нежелании сотрудничать, Цезарь стал выполнять свои обязанности так, словно был единственным эдилом в Риме. У него имелась отличная сеть помощников, которые докладывали ему о любых правонарушениях. Он сделал своими информаторами Луция Декумия и его братьев из общины перекрестка. Эти люди сообщали Цезарю о торговцах, которые недовешивают или недомеривают покупателям; о строителях, которые нарушают границы выделенного под застройку участка или используют некачественный материал; о землевладельцах, которые обманывают водные компании, отводя на свои земли от главных водоводов трубы большего диаметра, чем предписывает закон. Цезарь немилосердно штрафовал нарушителей, и штрафы были крупные. Никто не избежал наказания, даже его друг Марк Красс.

– Ты начинаешь надоедать мне, – ворчал Красс уже в начале февраля. – Ты обошелся мне в целое состояние! Слишком мало цемента в строительном растворе, слишком мало балок в той инсуле, которую я возвожу на Виминале, – и, что бы ты ни говорил, она не залезает на общественную землю! Пятьдесят тысяч сестерциев штрафа просто потому, что я подключился к сточной трубе и сделал туалеты в моих новых квартирах в Каринах? Это же два таланта, Цезарь!

– Нарушаешь закон – плати штраф, – ответил Цезарь, совершенно не раскаиваясь в содеянном. – Мне нужен каждый сестерций, который я могу положить в мой штрафной сундук, и я не собираюсь освобождать от этого моих друзей.

– Если ты будешь продолжать в таком духе, у тебя не останется друзей.

– Раз ты так говоришь, Марк, значит ты – ненадежный друг, – произнес Цезарь не вполне справедливо.

– Нет, это не так. Но если тебе необходимы деньги, чтобы финансировать зрелища, тогда займи их! Не жди, пока все деловые люди в Риме оплатят штрафами твои общественные феерии! – воскликнул Красс, задетый словами Цезаря. – Я дам тебе денег и не возьму процентов.

– Благодарю, но не надо, – твердо отказался Цезарь. – Если бы я это сделал, я тоже был бы ненадежным другом. Когда мне нужны будут деньги, я пойду к ростовщику и возьму у него.