Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной

Действо, развернувшееся в царских палатах Кремля летом 1616 года, напоминало настоящий конкурс красоты. Самые обворожительные дочери русского боярства собрались в столицу со всех концов страны, только что оправившейся от Смуты. Двадцатилетний Михаил, первый самодержец из династии Романовых, задумал подобрать себе суженую, ради чего учинил грандиозные смотрины.

Посреди необъятной ярмарки невест сердце молодого царя поразила коломенская дворянка Мария Хлопова. Мгновенно состоялось обручение, и счастливая претендентка на трон переселилась в особую, обручальную палату дворца. Казалось, свадьба не за горами, – но не тут-то было! Спустя несколько дней девушку начали мучить приступы неудержимой рвоты. Мать государя, инокиня Марфа, решила, что невеста нездорова и не может продолжать царский род. Лучшие придворные врачи тщательно осмотрели Марию и не обнаружили никакой очевидной хвори; тем более что подозрительная тошнота день за днём отступала и вскоре вовсе сошла на нет. Родственник невесты Гаврила Хлопов утверждал, что всё дело в предумышленном отравлении царской избранницы. Однако воевода Михаил Салтыков доложил государю, что победительница смотрин неизлечимо больна. Его мнение о «непрочности девицы к государевой спальне» одобрил срочно собранный по этому поводу Земский Собор. Бедняжку отправили в далёкую сибирскую ссылку. И хотя неожиданно вспыхнувшая влюблённость царя Михаила оказалась на редкость крепкой, – в течение нескольких лет он отказывался от других женщин, отвергая даже выгодные зарубежные партии с особами королевских кровей, – воссоединиться с Марией он так и не смог. Влиятельные вельможи и близкие родственники стояли намертво: Машке Хлоповой государыней не бывать! Максимум, что смог сделать Михаил Романов для своей первой возлюбленной – вернуть её из ссылки в родовую коломенскую вотчину, а потом наказать за подлог воеводу Салтыкова, удалив его от двора. Расследование выявило, что воевода решился на обман не случайно: ещё накануне смотрин царская матушка одобрила кандидатуру девицы из фамилии Салтыковых, и заговорщикам казалось, что устранив непредвиденную соперницу, они сумеют реализовать свой замысел и стать государевой роднёй.

Царица Евдокия (Стрешнева) – супруга Михаила Романова

Вторая попытка русского самодержца обрести себе законную супругу состоялась в 1624 году. На этот раз он не стал перечить матери и по её совету взял замуж знатную княжну Марию Долгорукову. Однако и она недолго украшала собой покои самодержца. Спустя пять месяцев после свадьбы супруга скоропостижно преставилась. Столь внезапная кончина заставляет и тут подозревать отравление.

Лишь в 1626 году, достаточно укрепив личную власть, первый из Романовых сумел наладить и личную жизнь. На сей раз он отверг всех знатных соискательниц, собравшихся на смотрины, а остановил выбор на скромной Евдокии Стрешневой, присутствовавшей в свите одной из потенциальных невест. Памятуя о судьбе предыдущих избранниц, Евдокию берегли пуще глаза. Впрочем, возможно эти предосторожности были излишними – бедная служилая семья Стрешневых не была замешана в закулисной борьбе русских элит и потому не имела в придворных кругах заклятых врагов, готовых на преступные покушения. Евдокии Стрешневой посчастливилось прожить с венценосным мужем долгую плодотворную жизнь и стать настоящей праматерью Евой для династии Романовых.

Михаил Романов – далеко не единственный правитель России, который, как поётся в известном шлягере, был ограничен в возможности «жениться по любви». Например, третья жена Ивана Грозного, Марфа Собакина внезапно «начала сохнуть» и скончалась через две недели после венчания. Что это было, если не убийство? Впрочем, Иван Васильевич предполагал, что и две его предыдущие супруги отправились в мир иной по злому промыслу придворного окружения. Однако подозрения насчёт кончины первой и второй жён порождены, скорее, мнительным характером Грозного царя, нежели реальными фактами: в отличие от неудачливой Марфы, обе её предшественницы – и Анастасия Романова, и Мария Темрюковна – прожили с покорителем Казани довольно долго, а смерти от инфекционных болезней в ту пору были обычным делом.