Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной

В декабре 1936 года обаяние Мэйлин спасло Чан Кайши от верной гибели, а Китай – от новой вспышки непрерывно тлевшей гражданской войны. Эта история вошла в анналы как Сианьский инцидент. Незадолго до него глава Гоминьдана поручил самому талантливому из своих молодых полководцев, Чжан Сюэляну, получившему прозвище Юный Маршал, ликвидировать главную базу китайских коммунистов на северо-западе страны (в районе города Янъань). Дела шли ни шатко ни валко, поэтому Чан решил лично проинспектировать военную операцию. Но торжественного приёма вождя не случилось. Вместо этого Юный Маршал арестовал своего главкома и выставил ультиматум из восьми пунктов, суть которых можно резюмировать так: прекратить всякую борьбу с коммунистами и объединить все политические силы Китая для противостояния японцам (уже захватившим к тому времени северо-восточные провинции).

Спешно собравшееся на экстренное совещание правительство уже готовило приказ бомбить военные части Юного Маршала, но Мэйлин убедила министров попытаться решить дело миром. Используя свои связи в иностранных кругах, она сначала отправила на разведку преданного ей австралийского военспеца Дональда, а затем вылетела в «логово тигра» сама. В пользу возможного успеха миротворческой миссии говорил тот факт, что Мэйлин была знакома с Юным Маршалом ещё до брака с Чаном, и похититель её мужа, кажется, сам был к ней неравнодушен. В результате мучительно долгих переговоров удалось найти компромисс. Гоминьдан и Коммунистическая партия Китая (КПК) объявили о создании единого антияпонского фронта, Чан Кайши вернулся в кресло главы правительства, а Юный Маршал, готовый понести смертное наказание за нарушение воинской дисциплины, был помилован и на бесконечные сорок лет помещён под домашний арест.

В годы Второй мировой войны, когда Гоминьдановский Китай рассчитывал прежде всего на помощь США, Мэйлин выступала посредником между Вашингтоном и Чунцином, куда временно переехало китайское правительство. О её ораторском таланте красноречиво говорит беседа генералиссимуса Чана с товарищами по партии, которые уговаривали его срочно делегировать супругу выступить перед американским Конгрессом: «Это всё равно, что получить десять новых дивизий!» «А здесь она стоит двадцати!» – отрезал руководитель Китая. Действительно, филиппики первой леди Китайской республики отличались необыкновенной эрудицией и убедительностью. Поэт Карл Сэндберг даже предлагал включить её речи «в учебники по политике, истории, литературе и красноречию».

Мэйлин пришлось выступать перед конгрессменами и в 1943 году, когда вся сухопутная мощь Японии обрушилась на китайскую армию. А ещё в 1948‐м, когда режим Чан Кайши уже качался под натиском наступающего воинства Мао Цзэдуна и лидеры Гоминьдана хватались за американских покровителей, как утопающий за соломинку. Верная супруга последовала за своим генералиссимусом даже тогда, когда его сторонники без всякой надежды на заступничество Вашингтона сконцентрировались на своём последнем островке сопротивления, на Тайване; когда все её родственники из «династии Сун» (за исключением сочувствующей коммунистам Цинлин) уже перебрались в США, а островитяне со дня на день ожидали высадки десанта китайской «Красной армии». От полного краха супружескую чету спасла только начавшаяся война в Корее, круто изменившая американские приоритеты на Дальнем Востоке и вынудившая Пентагон прийти на помощь тайваньским беглецам.

В последние годы Чан Кайши Мэйлин совершила ещё одно чудо верности – проведя почти полгода у постели впавшего в кому мужа, она оказалась свидетельницей его возвращения к жизни. Полуживой президент Тайваньской республики, буквально поднятый из могилы заботой супруги зимой 1973 года, дотянул до апреля 1975‐го. Всё это время Мэйлин выступала не только главной сиделкой у постели больного генералиссимуса, но и единственным глашатаем его воли.

Супружеская жизнь Сун Мэйлин полностью соответствовала старинной китайской поговорке: «Муж запевает, жена подтягивает». Временами её голос в дуэте не уступал голосу мужа, а припев, зазвучавший тогда, когда голос Чана уже навеки умолк, тянулся ещё 28 лет. Рождённая за два года до наступления двадцатого века, первая леди Китайской республики успела стать свидетельницей трёх первых лет века двадцать первого.

Рождённые управлять. Элеонора Рузвельт и Кармен Поло

Эти женщины, как и Сун Мэйлин, принадлежали к высшему слою своего общества и, можно сказать, росли в среде, где каждый чувствовал себя причастным к принятию судьбоносных решений. Правда, в отличие от супружеского союза мадам Чан Кайши, их браки не были пропуском в мир грандиозных политических планов и свершились как обычное приватное торжество. Лишь много лет спустя соотечественники поняли, что значили эти свадьбы для будущего их стран.