Женщины в политике. От Семирамиды до Дарьи Дугиной

Смерть Петра Великого была подобна сокрушительному падению глыбы, после которой русская политическая сцена осталась усеянной мелкими политическими осколками, ни один из которых не мог претендовать на величие предшественника. Некоторое время державой руководила вдовствующая императрица, вторая жена Петра – Екатерина Первая. Согласно её завещанию, составленному в 1727 году, порядок последующего престолонаследия определялся так: 1) внук Петра от сына, рождённого в первом браке – Пётр II Алексеевич; 2) старшая дочь Петра и Екатерины – Анна Петровна; 3) младшая из выживших потомков второго брака – Елизавета Петровна.

Уже при такой диспозиции шансы Елизаветы когда-либо занять российский престол выглядели не слишком завидными, а когда после ранней смерти Петра Второго завещание 1727 года откровенно отшвырнули прочь и власть при поддержке ловкого царедворца Бирона досталась Анне Иоанновне, представительнице иной ветви Романовых – шансы на воцарение Елизаветы и вовсе стали призрачными. Однако человек предполагает, а гвардия располагает, – так, похоже, должна была звучать старая русская пословица в восемнадцатом веке. К 1741 году гвардейцы настолько истосковались по покойному императору Петру, что решились возвести на престол его дочь – в надежде возвратить прежние славные времена. Впрочем, переворот не удался бы, не унаследуй Елизавета Петровна решительный нрав своего отца.

Елизавета Петровна – Российская императрица

Чтобы утвердить своё право на трон, ей понадобилось лично явиться в казармы Преображенского полка, произнести зажигательную речь и повести гвардейцев на Зимний дворец. Последовав за ней, русский офицерский корпус не только попробовал реставрировать петровский курс на бурную модернизацию, но и пресёк попытку немецкой Брауншвейгской фамилии утвердиться во главе России.

Нельзя сказать, что перемены, произошедшие в царствование Елизаветы, были столь же грандиозны, как Петровские реформы, но безусловных успехов ей удалось достичь. Например, были отменены местные таможенные сборы, что сняло барьеры на пути развития внутреннего рынка. При Елизавете появились первые гимназии – Московская и Казанская, в 1755 году основан Московский Университет, также открылись Академия Художеств и Императорский Театр.

Удача сопутствовала Елизавете и на военном поприще. В начале её царствования был заключён выгодный для России мир со Шведским королевством (1743), а в конце – одержаны блистательные победы над прусскими войсками знаменитого Фридриха. Под контроль России перешёл Кёнигсберг с прилегающими землями (1758), русская армия в первый раз в отечественной истории вступила в Берлин (1760).

Но, пожалуй, одно из достижений Елизаветинской поры, которое следует выделить особо – при ней в стране не применялась смертная казнь. Если все вышеперечисленные успехи были в большей степени плодом коллективных усилий народа и государственной элиты, то мораторий на смертную казнь – персональная заслуга императрицы, проявление присущего большинству женщин милосердия.

В то же время за ней водились и явные женские слабости. Так, например, после смерти императрицы в её гардеробе обнаружилось 15 тысяч платьев, то есть каждую из обнов она носила не более одного дня!

Несмотря на замечательные внешние данные и живость характера, Елизавета не была замужем и не имела законных детей. Впоследствии это породило волны слухов и появление самозванцев. Печально известная «княжна Тараканова» (скорее всего – урождённая немка) утверждала, что является дочерью императрицы Елизаветы и украинского дворянина Алексея Разумовского, за что была заточена в Петропавловскую крепость.

* * *

Отсутствие прямых наследников часто не идёт на пользу монархическому строю. Так было и в случае с Елизаветой. Сменивший её племянник, сын родной сестрицы Анны Петровны и немецкого герцога Карла Голштейн-Готторпского Карл, он же Пётр, перечеркнул успехи елизаветинской России в Cемилетней войне. Будучи немцем по воспитанию и фанатичным поклонником прусского короля Фридриха, Пётр Третий заключил с Берлином странный мир – унизительный для России и спасительный для терпевшей поражение Пруссии (в Германии тот подарок судьбы окрестили «Чудом Бранденбургского дома»). Избавлять Россию от причуд экстравагантного престолонаследника пришлось ещё одной знаменитой императрице, которая была бóльшей немкой, чем Пётр Третий, по происхождению, зато тонко чувствовала обычаи и рьяно защищала интересы своего нового Отечества.