Женские лица русской разведки

А тогда в тяжёлую минуту помог брат — морской офицер, который познакомил её со столичными литераторами. В 1806 году было опубликовано её первое стихотворение, а ещё через 3 года вышел первый поэтический сборник «Неопытная муза», завоевавший успех у читателей. Книгу преподнесли императрице Елизавете Алексеевне — супруге императора Александра I. В ответ она пожаловала поэтессе пенсию в размере 400 рублей ежегодно.

С той поры началась её литературная слава. Вышла ещё одна книга стихов. Стали публиковаться её переводы с французского языка. В 1821 году завершилось издание её собрания стихотворений в трёх книгах, осуществлённое за счет Российской академии наук.

Однако не все коллеги по литературному цеху оценили её творчество. Среди критиков было немало известных имён — К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, П.А. Вяземский и другие.

В расцвете творческих и жизненных сил внезапно её настиг тяжёлый недуг. Её лечили лучшие столичные врачи, а император Александр I интересовался её самочувствием. Затем Анну Бунину отправили на 2 года для продолжения лечения в Англию, где она находилась в период с 1815 по 1817 год. Все издержки по поездке «приняты были Государем Императором на свой счет»[211].

Вернулась домой уже сильно больным человеком. В 1821 году выпустила собрание своих сочинений в трёх томах. По случаю поднесения Императору Александру I своего трехтомника стихов А.П. Буниной была пожалована пенсия в 2000 рублей.

Пик её литературной популярности пришёлся на 1820-е годы. Пользовалась ли секретный агент Е.Н. Пучкова какими-то услугами А.П. Буниной в интересах своей тайной службы — неизвестно. Однако то, что она с помощью и по протекции близкой подруги легко устанавливала контакты и была в курсе всех событий в писательской среде и в творческих сообществах, сомнений не вызывает. А именно такие задачи ставились перед ней начальством из III отделения.

На службе в III Отделении

Каким образом и когда именно Екатерина Пучкова оказалась в числе секретных агентов создававшейся системы политического сыска в Российской империи, установить не удалось. Где-то в пыльных папках полицейских архивов, возможно, сохранился её оперативный псевдоним. Загадкой остаются и мотивы девицы Пучковой поступления на секретную службу, обязывавшую её осуществлять надзор за своими товарищами по писательскому цеху. Возможно, основным мотивом для неё стала постоянная нужда в средствах, а агентам платили хоть какие-то деньги. Но оклад секретного сотрудника Е.Н. Пучковой тоже остался под покровом тайны.

Надо сказать, что Екатерина Наумовна оказалась в числе первых женщин-агентов только зарождавшейся новой спецслужбы Российской империи. Всеми организационными вопросами политического сыска, как и подбором «кандидатов в агенты», с первых дней существования III отделения занимался М.Я. фон Фок. По словам Б.Л. Модзалевского, он был «душою, главным деятелем и важнейшей пружиною всего сложного полицейского аппарата» и сосредоточил «в своих опытных руках все нити жандармского сыска и тайной агентуры»[212].

При этом надо заметить, что в начальный период немногочисленная агентура действовала большей частью по собственной инициативе, придерживаясь наиболее общих целей и задач, поставленных руководством. Первоначально агентурная сеть формировалась в обеих столицах, а также в наиболее крупных губернских городах империи. В ряде случаев агентурный надзор устанавливался за конкретными лицами или в локально определённых местах, вызывающих озабоченность властей.

Контроль за деятельностью агентуры был эпизодическим. Агентурные сведения поступали нерегулярно и часто требовали дополнительной проверки и уточнения. Большинство платных агентов и добровольных доносителей не отвечало требованиям высшего руководства, которое откровенно признавалось «в недостатке людей испытанной нравственности, искренне уверенных в пользе своего назначения»[213]. Многие секретные агенты свою тайную деятельность рассматривали лишь в качестве дополнительного заработка или верного способа продвижения по службе. Были и такие, кто пользовались секретным характером своей деятельности и невозможностью проверить достоверность их информации. При этом они не останавливались перед преувеличениями, натяжками и домыслами. Сведения, сообщаемые агентами в III отделение, в основном не выходили за рамки «слухов и толков» и нередко сводились к элементарным доносам[214].

Какие-либо служебные записки и донесения агента Пучковой до сих пор не обнаружены. Поэтому об их возможном содержании можно судить лишь предположительно, опираясь на имеющиеся отрывочные сведения и сообщения знавших её современников.