Женские лица русской разведки

Воспользовавшись отсутствием документальных доказательств, супруги Серебряковы объявили все обвинения клеветой и пригрозили разоблачителям судебной карой. Главную роль защитника чести семьи взял на себя муж — один из руководителей страхования и статистики в Московском губернском земстве П.А. Серебряков. Он в первых числах ноября 1909 года опубликовал в нескольких русских газетах опровержения от имени жены и от своего имени. Он сообщал, что супруга его почти ослепла и в этой связи не может самостоятельно защищать своё доброе имя ни в суде, ни в печати. При этом, опровергая обвинение В.Л. Бурцева и называя его публикацию ложью, супруг настаивал на создании третейского суда для её оправдания. Одновременно он указал, что от своего имени начинает уголовное преследование против авторов и редакторов клеветнических публикаций. Правда, потом он согласился на досудебное примирение сторон на условии публикации опровержения в газете «Русское слово» и выплаты компенсации в размере 1000 рублей[296].

В правильности сделанных Серебряковым заявлений убеждала позиция представителей партий марксистского толка. Они не верили в предательство Анны Егоровны и открыто сообщали об этом. Несколько партийных организаций и социал-демократических кружков обратились за разъяснениями в парижское Загранбюро РСДРП. К острой полемике по вопросам провокаторства внутри революционного движения присоединился Л.Д. Троцкий. В своих публикациях в мае 1912 года он подверг критическому анализу две брошюры — «Не могу молчать!» Я. Акимова и «О разоблачителях и разоблачительстве» М. Бакая. Обе брошюры вышли с предисловием Л. Меньщикова. Троцкий высказал мнение о том, что вряд ли можно верить в искренность намерений Л. Менщикова и М. Бакая, долгие годы служивших в охранке за чины и награды. Свой путь разоблачителей они начали с предательства прежних хозяев после того, как сочли себя несправедливо обойдёнными по службе. Так можно ли им верить, вопрошал Троцкий[297].

В результате стечения обстоятельств партийные разбирательства по обвинению Серебряковой в провокаторстве не привели к какому-то результату. Спустя время другие события вышли на первый план, и о «Мамаше» надолго забыли.

Второй раз престарелая А.Е. Серебрякова предстала по схожим обвинениям уже перед советским судом в апреле 1926 года.

Узнав правду, близкие отвернулись от неё

Как уже отмечалось, о семье и личной жизни А.С. Рещиковой (в замужестве — А.Е. Серебряковой) достоверных сведений мало. Практически всё, что известно о периоде её детства и девичества, является рассказами или письменными утверждениями самой Анны Егоровны.

Казалось бы, какая-то ясность в её биографии стала проявляться после поступления в 1873 году на Московские высшие женские курсы. Правда, и здесь много из того, что сегодня известно о жизни и судьбе А.Е. Серебряковой, основывается на воспоминаниях её близкой подруги Е.П. Дурново (Эфрон). При этом та, опять же, ссылается на рассказы самой Анны Рещиковой.

Потом была её многолетняя служба в московской охранке, стараниями которой страницы биографии секретного агента «Субботиной» были искажены до неузнаваемости. Жандармы были мастерами не только провокаций и политического сыска, но надёжного сокрытия от посторонних глаз сведений, не подлежащих огласке. Благодаря этому впоследствии, когда в 1910 году Л. Меньщиков и его единомышленники выдвинули против неё обвинение в сотрудничестве с охранкой, никаких подтверждавших факт её провокаторства документов представлено не было. Доказать, что А.Е. Серебрякова и есть тот самый секретный сотрудник Московского охранного отделения, носивший псевдонимы «Субботина», «Туз» и «Мамаша», не удалось.

Но радоваться этому 52-летней женщине с прогрессировавшей потерей зрения было нечего. Её личная и семейная жизнь тоже не сложилась. Начиная с фиктивного брака с П.А. Серебряковым. На этот шаг она решилась по совету подпольщиков, чтобы скрыться от разыскивавшей её полиции. Других вариантов устроить свою жизнь, похоже, у неё не было. К тому же на руках у неё был незаконнорожденный малолетний сын Иван. Кстати, в своё время именно Е.П. Медников помог ей получить в полиции справку о том, что Анна Степановна Рещикова и Анна Егоровна Серебрякова являются одним и тем же лицом. Это позволило Анне усыновить своего первенца, появившегося на свет до её официального брака.

Через какое-то время возникла иллюзия, что постепенно жизнь начинает налаживаться. У неё появились ещё один сын, названный Борисом, и дочь, имя которой на данный момент остаётся неизвестным. К сожалению, даты рождения детей тоже неизвестны. В доме был материальный достаток. Дети получили высшее образование. Казалось бы, что ещё нужно для тихого семейного счастья? Но тут внезапно она оказалась в центре кампании, развёрнутой в прессе публицистом В.Л. Бурцевым и его единомышленниками по разоблачению секретных агентов охранки. На календаре была осень 1909 года.