Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Кстати, и Валк не забывал о прежних добрых отношениях с Андреевой. Он ходатайствовал об освобождении по инвалидности и болезни бывшего майора госбезопасности, но безуспешно. Руководство НКВД, а позже МГБ СССР отклонило все его обращения, как и все личные прошения бывшей помощницы начальника СПО НКВД СССР комиссара госбезопасности 2‐го ранга Молчанова. Позже К.Г Валк по службе вернулся в Коми АССР, но помочь с освобождением Андреевой-Горбуновой уже ничем не смог. Дело в том, что в конце февраля 1948 года было принято совершенно секретное постановление Совета министров СССР об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников, в число которых попала и бывший майор госбезопасности Андреева-Горбунова. В приказе МВД СССР от 28 февраля 1948 года (особая папка) были перечислены 12 категорий осуждённых, которых требовалось переместить из общих ИТЛ в создаваемые особые лагеря[264]. Согласно приговору ВК ВС СССР Андреева-Горбунова была осуждена в 1939 году за участие в антисоветской террористической организации, на основании чего её, судя по дальнейшим событиям, причислили к 11‐й и 12‐й категориям. В 1948 году её перевели из сельхозлагеря «Кедровый Шор» во вновь сформированный особый лагерь № 1 – «Минеральный лагерь МВД», расположенный в посёлке Инта Коми АССР. Могли ли её оставить до конца срока, истекавшего 5 декабря 1953 года, в прежнем ИТЛ общего режима? Да, могли. В пункте 1 названного приказа МВД было предусмотрено, что по месту прежнего содержания остаются тяжелобольные, неизлечимые хроники и беспомощные инвалиды. Такое решение оформлялось составлением заключения местной комиссией с участием представителя МГБ СССР. Однако спустя 2 месяца эти требования пересмотрели в сторону ужесточения. Теперь, чтобы оставить заключённого в общем ИТЛ по болезни или инвалидности, надо было составлять заключение по установленной форме в трёх экземплярах и отправлять в МГБ СССР на утверждение.

Но в отношении заключённой Андреевой-Горбуновой по неизвестным причинам такого решения принято не было. Оказавшись в 1948 году в Интинском особом лагере № 1, она лишилась права на досрочное освобождение. Более того, согласно внутренним документам МВД и МГБ СССР в новых условиях содержания ей предстояла ссылка по распоряжению МГБ СССР даже после истечения срока наказания. Новый порядок и правила были введены совместным приказом МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР от 16 марта 1948 года. Так что судьба и решения прежних коллег по чекистской службе определили Александре Азарьевне тяжкую долю фактически пожизненного пребывания в местах заключения и в ссылках.

Именно из-за изменившихся обстоятельств и в связи с принятием новых нормативных требований её прежний сослуживец Валк уже ничем не смог помочь заключённой особого лагеря № 1 Андреевой-Горбуновой. Дальнейшая судьба самого Валка, по мнению А.А. Петрушина, сложилась следующим образом. Начальник сельхозуправления Воркуто-Печорского ИТЛ полковник Валк через 2 года после смерти Сталина уволился из органов и… исчез[265]. По другим сведениям, он завершил службу в 1954 году в звании майора интендантской службы. Семьи у отставника не было. В 1966 году он стал персональным пенсионером союзного значения[266]. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Дорога смерти к спрятанным драгоценностям

Так случилось, что практически все, кто был в ВЧК – ОГПУ – НКВД, посвящён в секреты существования кладов золота и драгоценностей, в разное время и по разным причинам ушли из жизни, унося с собой известные им тайны. Начальники, знавшие о спрятанных сокровищах, погибли в годы репрессий. Лишь ушедший в 1923 году из ВЧК Т.П. Самсонов умер своей смертью в 1955 году. Удалось ли ему отыскать спрятанное в годы Гражданской войны золото и драгоценные камни в местах их хранения – неизвестно. Да и искал ли он их вообще – об этом тоже нет никаких сведений. Помогла ли отставнику К.Г. Валку доставшаяся ему карта руководителя группы диверсантов Николаева-Смирнова в поиске спрятанных кладов, осталось тайной, сокрытой временем.