Женские праздники (сборник)

— Тем более. Значит, это я…

— Да причем тут вы!

— Ну как же. В такой момент… сказать…

— Что не ожидали такой прыти от такого вялого автора? Да уж, легко и изящно. В стиле ваших лучших замечаний на полях. А главное, что обидно, опять вы оказались правы! В самую точку!

— Тише. Вечер какой. Спугнете.

— Странная вы, Ольга… Михайловна. То с шашкой наголо, а то…

— А вы?

— Я?

— Вы какой?

— В исповедники себя предлагаете?

— Почему бы и нет?

— Одного стриптиза моего мало? Не насмотрелись? Смею вас уверить, внутри для вас еще менее интересно, чем снаружи. Так что не стоит вам залезать в эту рукопись. Или вы, может быть, думаете, что в ней на каждой странице выделено курсивом — «ваша кровать»? То есть, простите, «койка». Хотя мы, кажется, не на корабле.

— Уходите, сию минуту уходите.

Огородников неловко встал и смахнул со стола свою чашку. Чертыхаясь, бросился подбирать осколки.

— Да что же это! Господи! Что же это! — повторяла Ольга, отвернувшись к окну.

— О чем, интересно, она подумала, когда вы ей позвонили?

В кабинете, после того как шторы были совсем задернуты, воцарился полумрак. Горела настольная лампа. Огородников теперь лежал на узкой кушетке, в несколько принужденной позе, Раскин же стоял в изголовье, и это еще больше сковывало лежащего.

— Почем я знаю?

— Не знаете?

— Мало ли.

— А вы мысленно прокрутите еще разок. «Когда вы позвонили, — сказала вам Ольга Михайловна, — я по вашему голосу поняла.» Тут вы ее перебили: «Правда?» Значит, поняли, что чутье ей правильно подсказало… что? Что именно?

— Не помню. Может, подумал, что она догадалась. Что я не из-за рукописи хочу прийти. То есть… не только из-за рукописи.

— А из-за нее, симпатичной молоденькой редакторши.

— Ммм, — неохотно признался Огородников.

— И эта ее догадка была вам неприятна.

— Да.

— Тем более если она связала это с рукописью: сначала роман со мной. а там, глядишь, плавно перейдет ко второму.

— Бред сивой кобылы в лунную ночь. Вы-то, надеюсь, понимаете, что у меня тогда и в мыслях не было.

— Не было, понимаю. Было другое. Взять реванш. Отыграться. К сожалению, при пустых трибунах, зато на чужом поле и безоговорочно. Уложить ее, такую независимую, такую гордую. Ах, я забыл, говоришь, как это бывает? Ну, так смотри же. Доказать хотя бы в этом свое превосходство. И уйти по-английски. Не прощаясь. Могло получиться очень даже эффектно — но не получилось. Перегорели. «С кем не бывает», — как сказала ваша избранница.

Огородников нашелся не сразу.

— Ждете, что я скажу «да»?

— Олег Борисович, я ведь не следователь, которому непременно надо выбить из вас признание своей вины. У меня, можно сказать, задача бульдозериста — расчистить завалы. Вот ваше подсознание, — рассмотрели? Тогда будьте реалистом: и вокруг вас не одни жабы, и вы не Дюймовочка.

— Не жабы? Да никакой жабе с ее одной извилиной не придет в голову то, до чего додумалась моя многоумная дочь! Так что давайте оставим в покое жаб, крокодилов и попугаев. Кто может сравниться с человеком, этим венцом творения!

— Согласен. А поконкретнее?

— Можно и поконкретнее. Вообще-то это надо было видеть, это никакими словами не передашь…

Начало было довольно мирным. Все прошли в кабинет.

— Чай, кофе? — предложила Вера.

— Я думаю, молодой человек предпочтет что-нибудь покрепче по такому случаю. — Огородников плеснул немного коньяку в два изящных стакана. — За знакомство. Мы ведь толком еще не познакомились.

— Хорек, — ответила за парня дочь.

— Для тебя он, может быть, хорек, но мы с матерью хотели бы.

— Тебя как зовут? — повернулась Тина к парню.

Тот тупо на нее уставился.

— Мне это нравится, — подала голос Вера. — Привела в дом «жениха» и даже не удосужилась.

— Не заводись, — поспешил вмешаться Огородников и снова переключился на гостя. — Так за знакомство?

Хорек так же тупо воззрился на протянутый ему стакан.

— Он не пьет, — объяснила дочь.

— А вот это одобряю.

— Он колется.

— Та-а-ак! — угрожающе протянула Вера.

— Не видишь, кумар у него, — продолжала дочь, — никак врубиться не может. Зря я его приволокла.

— Ну почему же, — в голосе матери появился опасный сарказм, возможно, наигранный. — Ты думаешь, нам неинтересно, чем увлекается твой герой? А может, вы вместе. — она осеклась, пораженная внезапной догадкой. — Ну-ка, покажи руки!

— Че-во?

— Руки!

Дочь, пожав плечами, вытянула руки.

— Разведи пальцы!

Тина усмехнулась. Развязала один кед, надетый на босу ногу, и грохнула ножищу на стол.

— Ты что? Совсем уже?

— Сейчас, чтоб ты знала, колются в пятку. Всё? Медицинское освидетельствование закончено? — Она спустила ногу на пол и начала обуваться.

— Ты тоже на заводись, — Огородников продолжал выступать в роли миротворца. — Мать тебе добра желает. Не до глупостей, знаешь. Впереди десятый класс — дело серьезное. А на тебя посмотреть.

В этот момент позвонили в дверь.

— Ага, — вроде как обрадовалась девушка, — вот и второй.

Она впустила странное существо, по виду девицу, с болтающейся на боку консервной банкой, заменявшей, надо полагать, дамскую сумочку.

— Молоток есть? — первым делом спросило существо, игнорируя присутствующих.

— Че-во?

— Молоток, ну?