Женские убеждения

– Знаешь, мне пока непонятно, сможем ли мы действительно приносить пользу. Ты собираешься создать этакий лекторский клуб для богатеньких, а я таким еще никогда не занималась. Да и не хотела. – Он молчал. – Как мы будем взаимодействовать с женщинами? – допытывалась она. – Как будем менять их жизни?

– Да уж как-нибудь будем. Ты будешь.

– Спасибо, – произнесла она после долгой паузы. – Но я вынуждена отказаться.

Его это, похоже, потрясло, и разговор быстро завершился. Фейт отправилась на длинную прогулку в Риверсайд-Парк, шагала потихоньку, прикидывала, от чего только что отказалась. В том, что ей предлагал Эммет, для нее не было никакого наполнения. А что еще ей нужно? Что добавить, чтобы ее устроило? Через час она села в такси и, без предварительной договоренности, приехала к нему в офис. Он был на месте, и когда ее провели к нему, она сказала:

– Нужно будет добавить еще одну сферу деятельности.

– Рассказывай, – попросил Эммет.

– Я каждый день слышу про беды женщин по всему миру. Так вот, кроме организации конференций, мы будем осуществлять и конкретные действия. Если выяснится, что в некой экстренной ситуации мы в состоянии оказать помощь, мне нужны будут средства на то, чтобы предпринять определенные шаги, помочь напрямую. – Она посмотрела на него. – Ты с ходу отвергаешь эту идею?

– Нет, разумеется.

– Можно, например, договориться так: восемьдесят процентов бюджета пойдет на лекции и конференции, а двадцать – на вот такие вот… не знаю, как назвать… «спецпроекты».

– Договорились, – откликнулся он.

Прошло время, и обе руки «Локи», пусть и разные по длине, показали себя весьма сноровистыми. Дела с конференциями неуклонно шли в гору – женщины карабкались вверх, обвязавшись веревками, вбивали все новые крюки. На конференциях обсуждали громкие темы – в последнее время, например, лидерство, потому что все вдруг возмечтали о лидерстве, как будто в мире могут быть одни лишь лидеры, без последователей: так дети мечтают, чтобы в мире осталось лишь две профессии – пожарные и балерины. Спецпроектов они тоже провели немало. «Локи» оплачивал работу фельдшера в захолустной деревне в Намибии, нанял адвоката женщине, которую судили за убийство мужа – он десять лет мучил ее и тиранил.

Но к 2014-му – фонд существовал уже четыре года – сделалось зубодробительно сложно находить идеи для спецпроектов, которые «Локи» должен был представлять тем, кто работал этажом выше. Было понятно, что «наверху» эти проекты считают глупостями, бессмысленной тратой денег. Дело было даже не в том, что с момента основания «Локи» «Шрейдер-капитал» стал экономнее: он действительно стал, но кроме того, их деятельность встречала еще и внешнее сопротивление. «Африка не нуждается в вашей помощи», – написал кто-то во влиятельном онлайн-журнале, и многие сочли нужным перепостить эту запись, она всплывала по всюду.

К ненависти и критике Фейт было не привыкать. Она все это уже испытала во дни славы «Блумера». Но в Твиттере, сразу же после основания «Локи», появились тэги #деньгинакрови и #фальшивкаФейт. А потом критиковать стали не столько Фейт за ее сотрудничество с Эмметом Шрейдером, но и сам ее фонд.

К этому моменту уже стало ясно: во-первых, «Локи» не поспевал за стремительными переменами в феминизме, а во-вторых, то, как он себя подавал, тоже многих не устраивало. «Локи» неплохо зарабатывал и, разумеется, в Твиттере появлялись комментарии с тэгами #феминизмдлябелых или #богатенькиедамочки, а больше всего Фейт почему-то разозлил хэштэг #марципановыйфеминизм.

Она понимала, что не устраивает ее оппонентов, очень хорошо понимала. Очень уж много средств тратилось на все эти мероприятия и приемы, на которые им теперь еще вменили в обязанность заманивать другие корпорации и потенциальных благотворителей. Критики жаловались, причем совершенно обоснованно, что незачем отдавать такие огромные средства фонду, который и так принадлежит миллиардеру. Действительно, согласно первоначальной договоренности, «Локи» не должен был искать внешнего финансирования, все издержки покрывал «Шрейдер-капитал». Однако это необъяснимым образом изменилось: на Эммета давили изнутри.

И вот теперь «Локи» превратился в довольно нелепый гибрид. Фейт более или менее приспособилась к двадцать первому веку, но лучше всего она умела делать то, что научилась делать в ранней молодости. Именно ранняя молодость была ее местом силы, ее лункой и корневищем.

Несмотря на все поношения в Твиттере и прочих местах, конференции проходили успешно, а работники с верхнего этажа участвовали в них все чаще, проводили опросы, собирали фокус-группы. С их подачи фонду было рекомендовано чаще привлекать знаменитостей: это заметили и Линкольн, и многие другие. Стали появляться смысловые пустоты. Фейт знала: очень многое на их мероприятиях было откровенно несерьезным. В первые годы их деятельности такое случалось редко.