Женский хор

Знаю, это совсем на меня не похоже. Последние годы и даже больше, с тех пор, как ты уехал, я только и делал, что прогонял интернов, которых Коллино пытался мне подсунуть, и, несмотря на феминизацию профессии, единственными, кто держал удар в этих стенах, были парни-геи! Две или три женщины, которых сюда ненадолго заносил случай, не могли примириться с моим поведением, которое казалось им то слишком, то недостаточно отеческим, и больше чем на сорок восемь часов они здесь, как правило, не задерживались. Маленький гений же (так ее здесь все называют, но никогда в глаза, в отличие от меня, которого открыто зовут Синей Бородой) задержалась. Она пару раз получила тумака: на ДПБ, потом на консультации – и всю ночь с субботы на воскресенье отвечала на вопросы в Интернете. Самое интересное то, что я видел, как ее ответы в течение ночи становятся все лучше и лучше. Думаю, она посмотрела, как отвечают завсегдатаи сайта (Коллино, ты, я, Анжела и т. д.), но она никогда не списывала, она просто «прониклась духом» этой работы.

Да, ты меня обругаешь и скажешь, что такая речь очень к лицу «гуру, который только что затащил новенькую в свою секту», но это совсем не так. Если у тебя найдутся три минуты, прочти ее ответы, и ты поймешь, что я хочу сказать. Она действует на ощупь – и это нормально, ведь она новичок, – в советах, которые нужно дать, есть масса мелких, неизвестных ей нюансов, но у нее есть два важнейших козыря: в отличие от большинства «интернов сержант-майоров» которых ты и я встречали на протяжении лет (я чуть не сказал «веков»), она ни на одну женщину не смотрит свысока; такое впечатление, будто она разговаривает с сестрами. Это тем более удивительно, что в день ее прибытия высокомерие переливалось через край. Но я сразу почувствовал, что за этим высокомерием (не спрашивай, как и почему, просто почувствовал, и все) скрывается что-то другое. Я чувствовал, что она обороняется, но не как раненый, который стремится себя защитить, – она умеет за себя постоять и в обиду не даст, я тебе вчера об этом уже рассказывал. Но иногда у меня возникает ощущение, что она выполняет миссию от чьего-то другого имени, не от своего. И что это двойная миссия: ей нужно взять реванш и что-то доказать всему миру. И эти две миссии никак не согласуются между собой. Не буду подробно объяснять тебе, почему я так считаю – это займет слишком много времени, – лучше расскажу о консультации, которая состоялась сегодня после обеда и которая как нельзя лучше характеризует произошедшее с ней изменение.

Итак, сегодня утром, пока я ходил к директору больницы, чтобы еще раз обсудить финансирование 77-го отделения, Джинн принимала мусульманок (некоторых ты знаешь: они были пациентками до твоего отъезда). Эти мусульманки пришли толпой, как это часто случается в понедельник утром, потому что муж одной из них не работал и подвез их всех в своем восьмиместном микроавтобусе. Когда я вернулся в отделение, Джинн собиралась принять двух последних пациенток.

С широкой улыбкой и нескрываемой иронией она предложила мне присутствовать на ее консультации, заметив, что предварительно нужно будет спросить согласия пациентки. Разумеется, я поддержал ее игру, и это было тем более легко, что вошедшая пациентка оказалась не кем иным, как Стефанией, история которой тебе хорошо известна.